Расколотые небеса

— Что, Саша, — положил близнецу руку на плечо генерал Бежецкий, — отстояли мы твоего найденыша? Показал бы хоть разок… Очень похож?

— Как я… — пожал плечами Александр. — Или ты. Не отличишь.

— Здорово. Было нас двое, стало трое. Размножаемся, однако.

— Четверо.

— Что-что? — не понял генерал.

— Четверо, говорю, стало. Трое здесь, один — там.

— Черт побери! Не много ли генералов в нашем роду? Только отцу, смотри, не ляпни — опять взовьется.

— Не ляпну. Кстати, как… отец? И матушка…

Теперь пожал плечами другой:

— Не молодеют, знаешь ли… Матушка укатила в Германию к Ленке… Не доверяет немецкой бабке и многочисленным тетушкам. Говорит, что не даст вырастить из единственного внука немца.

— Она права.

— Вот и я про то же. А отец не угомонится никак… Так что не проговорись при случае.

— Да не проговорюсь я. Я же без тебя туда не показываюсь.

— И зря, между прочим. Старики к тебе относятся как ко мне. Почти…

— Вот именно, что почти… Третий наш, кстати, не генерал, а все еще ротмистр. Как я до того… Ну, сам знаешь.

— Что так?

Александр присел на подоконник и вынул из кармана портсигар. Проходивший мимо незнакомый придворный неодобрительно покосился в его сторону, но ничего не сказал. Кто из дворцовых обитателей не знал двух блистательных близнецов? Тень Императора, легшая на них, извинила бы все на свете… Да генерал и не думал закуривать: в последнее время он старался пореже предаваться этой пагубной привычке, хотя по-прежнему таскал в кармане изящную золотую вещицу, подаренную Самим.

— Этикет, Саша, — напомнил второй.

— Знаю… — портсигар занял свое законное место.

— Так почему он ротмистр?

— Потому же, почему твой аналог там — все еще командует уланским полком.

— Да ну? Эх, повезло! Я бы с ним поменялся… И что, тот мир настолько отличается от нашего?

— Совсем чуть-чуть, — скрывать что-то не было смысла: завтра-послезавтра вся Империя узнает об открытии своего зеркального отражения — на подготовку почвы для обнародования этого величайшего в истории России события уже дана высочайшая отмашка. — Разве что там не было «весенних событий».

— Не может быть? Как это?

— Так. Государь по-прежнему здоров — покушения на него просто не было, а…

— И Челкин у власти?

— Да, по-прежнему.

— Вот это новость!

— Погоди… Новости еще не все.

— Что же еще может быть сенсационнее? Мерзавец по-прежнему плетет сети! Эх…

— Маргарита…

— Что Маргарита? Стой… Раз переворота не было… Она что — жива?!

— По крайней мере, пока наш третий был там — на здоровье не жаловалась. Тебе привет передавала.

— Постой! — Бежецкий схватил своего двойника за рукав мундира, не обращая внимания на то, что комкает в кулаке ткань вместе с живой плотью, и, не замечая нахмуренных бровей собеседника. — Ты не пошутил сейчас?

— Насчет привета?

— Нет, вообще…

— Ни капельки.

— Ты… Ты знаешь, кто ты?

Генерал был возмущен. Генерал был взбешен. Генерал пылал яростью.

— Ты… Ты… Ты после этого…

— Успокойся. Я сам это узнал буквально вчера.

Бежецкий, опомнившись, выпустил из побелевших пальцев голубое сукно и осторожно провел по нему ладонью, будто стараясь разгладить уродливые складки. Он смотрел в пол, на щеках его играли пунцовые пятна.

— Прости.

— Ничего. Я понимаю.

— Как же быть?

— Откуда мне знать…

Сибирь, за год до описываемых событий

Сиреневое призрачное марево развеялось так же мгновенно, как и окутало Александра, а уже на следующем шагу он ощутил себя в темной комнате. Темной и очень холодной — стужа тут же запустила ледяные пальцы под «доспехи», вонзая когти в распаренное тело. Но автоматика, судя по замигавшему на забрале огоньку индикатора, сработала мгновенно, и поток теплого воздуха, поступающего через десятки отверстий внутри костюма, принялся вытеснять холод обратно. Заодно не давая проникнуть в негерметичный «скафандр» радиации, напоминавшей о себе помаргивающим красным глазком счетчика Гейгера и всякой, научным языком выражаясь, «патогенной микрофлоре», возможно присутствующей здесь в изобилии.

Но не это беспокоило сейчас Бежецкого: прямо перед собой на снегу он различил сразу две человеческие фигуры…

Остальное додумывалось уже в броске и перекате… Вернее, не успело еще оформиться, как автомат знакомо толкнулся в плечо, а тот из «аборигенов», что лежал лицом к «воротам», так и не успев выстрелить из чего-то похожего на пулемет Разинова, парой которых была укомплектована группа, крутнулся на снегу, словно кегля, и запрокинулся навзничь.

— Атас! — ввинтилось в уши, тут же захлебнувшись.

«Один есть!.. Теперь перекат за этот вот пенек и…»

Второй оказался проворнее. Басовитый грохот крупнокалиберной очереди на миг перекрыл свист и завывание метели, а в «пенек», за которым прятался Александр, оглушительно и дробно грохнуло несколько раз, заставив все укрытие содрогнуться и ответить каким-то жалобным металлическим лязгом и звоном.

«Что за напасть?…»

Вот это номер! «Пенек» оказался занесенным до половины и обросшим какой-то пушистой черной коростой зондом! Одним из утерянных в самом начале исследования «запределья» самоходных роботов. Точно! Вот и кабель тянется в сторону «ворот»…