Расколотые небеса

— Не имею понятия, — безразлично пожал плечами старый Тойво, отлично знавший, что больше «пятерика» ему за такую контрабанду не светит — и ему одному, не команде, а двенадцать с половиной тысяч задатка, крути — не крути, останутся в семье. Благо что предусмотрительно переданы супруге перед отходом. А уж у нее искать — напрасный труд. — Был тут с ним какой-то сухопутный, да сиганул за борт, как вас завидел. Перетрусил, наверное. А я этот сундук не открывал. Очень мне надо — вдруг там отрава какая.

— Хорошо. Ларин, Сапкович! Этого типа — в наручники и в шлюпку. Николаев! Вскрыть ящик… Стоп! Всем, кроме меня и Николаева, покинуть помещение!

Оставшись наедине с сапером команды, мичман уселся на стул, непонятно зачем тут, в трюме, находящийся, и принялся с интересом наблюдать за действиями бывалого кондуктора. ^[10] Он, конечно, допускал, что в ящике может оказаться все что угодно, вплоть до взрывчатки, к тому же с настороженной на вскрытие «адской машинкой», но молодость, молодость… Кто в двадцать два года верит в свою смерть? Не чужую, постороннюю, а свою личную?

Замок оказался плевым, и Николаев, в молодости, до службы еще, водивший дружбу с лихой питерской шпаной (теперь он не любил про дела двадцатилетней давности и вспоминать), вскрыл его без проблем. Вскрыл, осторожно приподнял крышку, напряженно вслушиваясь — не затикает ли механизм — рывком распахнул и ахнул…

— Что там? — привстал со стула мичман, вытягивая из широковатого для него ворота жилета тонкую шею. Будь в ящике бомба, кондуктора в трюме уже не было бы, а вместе с ним — и мичмана. — Контрабанда?

— Че-человек… — ошеломленно произнес молчаливый обычно сапер.

— Мертвый? — широкая спина матроса загораживала мичману обзор.

— Нет… Ка-кажется живой…

— А ну, отойди…

— Добрый день, милостивые государи, — поздоровался бледный человек, лежащий в ящике, со склонившимся над ним офицером. — Или сейчас не день? Что-то темновато… Князь Бежецкий к вашим услугам. Александр Павлович.

Краузе захлопнул рот, выудил из наплечного кармана рацию и доложил:

— У нас проблема, господин лейтенант.

— Обрисуйте ситуацию.

— На борту обнаружен ящик и в нем — живой человек.

— В сознании?

— Так точно! Представился даже… Как ваше имя, сударь, повторите, пожалуйста, — прикрыв микрофон рукой, попросил он обитателя сундука.

— Князь Александр Павлович Бежецкий, — охотно повторил тот, не делая даже попытки выбраться.

— Бежецкий… Александр Павлович… князь…

В динамике воцарилось молчание.

— Мичман, оставайтесь на связи! — произнес наконец лейтенант напряженным голосом и отключился.

— Срочно доставить князя на борт, — распорядился он двумя минутами позже. — Со всей обходительностью. Смотрите у меня, Краузе, — если хоть волос… Я ваше гусарство знаю.

— Так точно, господин лейтенант! Доставить, чтобы волос не упал! — молодецки отрапортовал мичман и погрозил Николаеву. — Слышал, орясина охтинская? Чтобы волос не упал!..

15

— Что значит — посол? Какой державы посол?

Борис Лаврентьевич Челкин никак не мог успокоиться и мерил шагами кабинет из конца в конец, наверное, сотый раз. И так проблем полон рот: несговорчивая Дума, перманентное брожение умов в Польше, снижение мировых цен на нефть из-за иезуитской политики Британии на Ближнем Востоке, грозящее обернуться дефицитом в казне… А тут еще эта потусторонняя Россия свалилась на голову, будто пыльный мешок из-за угла.

И нет бы чинно-благородно: ученые, мол, открыли возможность проникнуть в параллельное пространство, отыскать там подобие Российской Империи, выдвигают такие-то гипотезы, требуют на научные исследования такую-то сумму денег… Все это уже было и было не раз по самым разным поводам, и рецепт тут очень даже простой: дать на исследования энную сумму, поощрить кого словом, кого — орденочком, и спокойно забыть. Суммы плевые — фантазии у этих придумщиков не хватает, чтобы настоящих денег попросить, а глядишь — забота с плеч долой. Это даже полезно — вроде космоса этого, черт бы его побрал: умные головы имеют точку приложения своих талантов, не вникают, безделья ради в Основы, не пытаются их сотрясти ради научного же интереса. Да и практический выход с этих заумных теорий бывает. Нечасто и немного, но бывает. Вроде тех же поминальников, баллистических ракет или микроволновых печей. Да и обывателю нужны сенсации, чтобы не зацикливался на своих мелких бытовых неурядицах, не скучал, не выражал недовольства… Он же, обыватель, от сытости сам не знает, чего хочет. Не то севрюжины с хреном, не то — конституции.