Расколотый берег

– О том случае правильнее было бы сказать «валится вперед». Выпал с балкона гостиницы, пьяный как свинья, прости за выражение.

– Ужас!

Ровно через десять минут миссис Маккендрик перезвонила и сообщила необходимые сведения, но говорила напряженно, как будто имела дело с шантажистом. Теперь Кэшину нужно было просить Дава навести справки. Дав позвонил, когда Кэшин носил в комнату дрова, чтобы растопить камин.

– Докладываю: пришлось немного приврать, – сказал Дав. – Но с этого момента выкручивайся сам.

– Ну, всем нам приходится привирать. Имя установил?

День угасал, за холмами на западе разливался янтарно-желтый свет.

– Некто Поллард. Адрес: Северный Мельбурн, Кол-лет-стрит, сто двадцать восемь «а». Деньги всегда снимал в местных банкоматах.

– Полное имя?

– Артур Поллард.

Собаки тихо толкали его – пора было идти гулять.

– Итак, какой-то загадочный тип, который получал деньги много лет подряд, – сказал Кэшин. – Надо бы выяснить, кто такой.

Было слышно, как Дав забарабанил пальцами по столу.

– Видишь ли, – ответил он, – у меня тут всяких своих выяснений выше крыши. Даже это маленькое расследование и то заняло несколько часов.

– Дополнительные очки. Федералы будут гордиться тобой.

Послышались три коротких удара.

– Тут вот какое дело… Я не гожусь для расследования убийств, и то, что назначили меня, – ошибка. Меня не волнует смерть этого богатого старого пердуна. Меня не волнует, найдут убийцу или нет. Меня даже не волнует, что убийцами считаются погибшие, возможно, ни в чем не повинные люди.

Кэшин слушал и по очереди трепал собак по загривкам.

– А часы Бургойна? – спросил он. – Что-нибудь новое есть?

– Слушай, да отвали ты!

Пора было идти. Кэшин надел короткий старый отцовский плащ, темно-коричневый, весь в складках, похожих на морщины на лице угольщика. Примерно через год после того, как он поселился у Дугью, отец Берна отдал ему этот плащ, когда они как-то собрались на охоту с хорьками:

– Отца твоего. Вот, висел, тебя дожидался. Великоват чуть, но Мик-то был не маленький.

Они долго ходили под дождем, спустились с холма, чтобы защититься от противного ветра. Сухой сезон подошел к концу, и ручей начал заполняться водой. Собаки обиженно и удивленно смотрели на него, нюхали воду чуткими носами.

Кэшин засунул руки в большие клетчатые карманы. А тогда отец тоже был в этом плаще? Когда это случилось – днем, ночью? Перед тем как прыгнуть в «Чайник», снял ли он его, положив на каменную ступеньку?

Может быть, как раз на этой ступеньке они сидели с Хелен?

Стало холодно, и он свистнул собакам. Те одновременно повернули головы в его сторону.

* * *

Дождь был к лицу Кромарти. Старые канавы превращались в серебристые потоки, кирпичи, камни и черепица темнели от воды, листья вечнозеленых деревьев благородно сияли.

Кэшин остановился у кооперативного магазина, не выходя из машины, протер затуманенное боковое стекло и увидел, как мокрый толстяк толкает тележку супермаркета, хотя до него было далеко – целых четыре квартала, как двое мальчишек на скейтбордах явно прогуливают школу, как две женщины в бесформенных ситцевых хламидах спорят о чем-то прямо на ходу и, не соглашаясь друг с другом, сердито качают головами. Кэшин подумал, что никогда не понимал Кромарти, не знал, кто здесь держит все в кулаке.

О кулаке ему рассказал Синго.

«Это право бить, сынок. И еще право остановить того, кто бьет тебя. Вот это и есть кулак. Кулак – это ребята с миллионами и ребята, у которых ничего нет. Это ребята с тремя образованиями и ребята, которые в „Макдональдсе" меню прочитать не могут».

Конечно, кулак был у Бургойнов, когда их завод по производству двигателей давал работу половине города. Остался ли кулак у Чарльза после того, как завод продали? А зачем, собственно, он был ему после этого нужен?

Кэшин вышел из машины. Дождь намочил волосы, вода капала с бровей. В магазине он купил два мешка сухого собачьего корма, доехал до супермаркета, взял тележку и принялся кидать в нее все без разбору. За тем же молоком, хлебом или собачьей едой к Дерри Каллахану он теперь пойти не мог. Потом в рыбном магазине он купил еще несколько порций рыбного филе и направился в Кенмар.

На улице не было ни души, на миг утих ветер, и струи дождя начали падать отвесно. Нужно было еще купить мяса, и он остановился у магазина. За прилавком был новый продавец – толстый молодой коротышка с веснушчатым лицом и темными волосами. Они поздоровались.

– Отрежь-ка пару метров собачьей колбасы, – попросил Кэшин. – А Курт где?

– В Кромарти, у зубного.

– Помогаешь?

– Нет, постоянно. Похоже, для собак ничего нет, друг.

– Ну, давай что есть.

Парень взвесил колбасу, завернул ее в бумагу, положил в пакет.

– Теперь килограмма три костреца, – продолжил Кэшин. – Только от того куска, где уже кровь стекла.

Парень взял кусок, отрезал от него, сколько нужно, взвесил.

– Три триста пойдет?

– Возьму. Мясорубка чистая?

– Угу.

– Тогда проверни еще три кило мякоти. Только жира много не клади.

– А завтра сможете подойти?

– Занят, что ли?

– Ну, сейчас некогда.

– Тогда скажи Курту, что Джо Кэшин поищет другого мясника.

Парень постоял немного, подумал.