Расколотый разум

Из моего блокнота.

Пятнадцатое декабря 2008 года. Имя Аманды наверху страницы.

Дженнифер:

Сегодня мы решили прогуляться до нашего любимого ресторанчика с восточной едой навынос, что на улице Линкольна, там делают отличный хумус, а потом устроить пикник в парке. Было так тепло! Я заставила тебя надеть шапку и перчатки, потому что тебя до сих пор мучает кашель. Магдалена суетилась, но мы ее успокоили. Тебе определенно нужно было выбраться куда-нибудь.

Ты все говорила, как тебе хотелось, чтобы Джеймс и Питер были с нами. Сначала я не поняла, знаешь ли ты, почему их нет рядом. Оказалось, ты думала, что сему причиной вечная мужская отговорка – работа. Не важно, что Питер вышел на пенсию больше десяти лет назад, а Джеймс вышел бы в том году, если бы не умер.

Забавно, что в конце нашей жизни все ускоряется вне зависимости от того, можем ли мы с этим справиться. Я просыпалась в шесть утра, чтобы подготовиться к занятиям, три года после того, как вышла на пенсию. Я до сих пор не могу поверить, что я лет двенадцать не заходила в класс, так долго не общалась со слезливыми подростками или разгневанными родителями. «Будто бы это было вчера». Как мы подтрунивали над родителями, бабушками и дедушками из-за этой фразы. И для тебя это уже не вчера, а сегодня. Теперь.

Так вот, мы купили себе хумус и баба гануш и медленно пошли к парку. Мы нашли незанятую лавочку у зоопарка. Прекрасный день. В парке полно бегунов, детей и собак.

Целеустремленный молодой папаша с младенцем на спине, собачьим поводком вокруг пояса, помогал своей четырехлетке запустить воздушного змея. Ты была не в том состоянии, к которому я привыкла. Не понимала, что тебе хуже. Интересно, как осознание своего состояния приходит и уходит. Но ты справлялась достаточно хорошо, чтобы проблем не возникало.

Может, поэтому тебе хотелось задержаться в прошлом. Я лишь отдаленно себе смогла это представить, когда ты спросила, ешь ли ты это, протягивая мне пластиковую ложку и коробку с табули.

Мы говорили о Питере и Джеймсе, ничего особенного, просто обычное обсуждение их недостатков. Так обычно ведут себя женщины, когда им скучно и больше обсуждать нечего, но хочется слышать какое-то подобие диалога. Сначала я, потом ты, потом снова я. Как в теннисном сете.

На этот раз я тебя не поправляла. Обычно я тебе не потакаю – мы спорили об этом с Фионой, – но мне приходилось одергивать себя, когда я случайно употребляла прошедшее время. «Да, Джеймс был немного денди. Нет, с Питером было вовсе не так сложно жить».

Кое-что нарушило ленивое течение дня. Почему-то одно из животных в зоопарке закричало. Я не знаю, кто это был: слон или, может быть, кто-то из крупных кошачьих. Это было похоже на скорбный вой, он быстро закончился, но успел тебя расстроить.

– Да верните же вы этому ребенку его одеяло! – громко закричала ты, перепугав всех вокруг.

Меня ты тоже напугала, я выронила свой напиток и облила штаны. А ты, кажется, забыла о вспышке гнева сразу же после выпада. Мне на ум пришло, что Магдалена говорила, как быстро может меняться твое настроение. Я раньше с этим никогда не сталкивалась. Тебе стало не то лучше, не то хуже.

Знаю, что раньше такое случалось, они называют это приступами. Я просила Магдалену и Фиону звонить мне, когда им понадобится помощь. До сих пор они не звонили. Думаю, что это некое собственничество, некое соперничество.

Именно это напомнило мне, что мы постоянно приучаем себя к трагедии. Ведь происходящее с тобой, моя дорогая подруга, это настоящая трагедия.

Я эгоистична: больше думаю о себе, чем о тебе в этом случае. Ты пройдешь стадию осознания, и болезнь наладит свой режим. Но не я. Эти маленькие случаи напоминают мне, сколько обезболивающего мне понадобится. Как местная анестезия перед уколом большой иглой, всего, что я делаю, будет недостаточно, чтобы заглушить боль надвигающейся разлуки.

Конец моего брака не сравнится с концом нашей дружбы, если ее можно так назвать. Этого достаточно, чтобы хотеть сжечь все мосты и оставить тебя на другом берегу. Слишком много прощаний впереди. Сколько раз тебе приходилось переживать смерть Джеймса? Сколько раз мне придется попрощаться с тобой, чтобы вновь появиться в твоей жизни подобно воскресшему Христу. Да, лучше сжечь мост и не давать отстроить его заново, пока мое сердце не отказало совсем.

* * *

Я провожу сложную операцию на плечевом сплетении, ранение повредило нервные корешки. Пациент под общей анестезией. Его (ее?) лицо закрыто.