Расколотый разум

– У меня больше нет чековой книжки. Даже если бы мне хотелось. Обо всем заботится Фиона.

– Но ты же точно можешь выписать одинединственный чек.

– У меня их нет. Ни одного. Фиона тщательно об этом позаботилась.

– Но ты же выписывала мне чек шесть месяцев назад.

– Да. Я нашла старую чековую книжку в бюро. И как только это выяснилось, Фиона перерыла все ящики и забрала ее.

– Вот сука.

– Вся в мать.

– Не я это сказал.

Его пальцы выстукивают по столу почти узнаваемый ритм: та-та-та да-да-та та-ТА-татата.

– А ты сегодня язва.

– Да.

– Интересно, как это появляется и исчезает.

«Интересно» – не то слово, которым я часто пользуюсь.

Мы в кабинете, потому что пришли уборщицы, выгнали нас из гостиной и кухни, наших привычных мест обитания. Мы слышим приближающийся гул пылесосов, стук швабр и грохот ведер, их работа подходит к концу, к последней комнате.

– Мне любопытно. Вспомнишь ли ты об этой беседе завтра? – Марк стоит у телевизора, лениво перебирая коллекцию классического кино Джеймса. Не было черно-белого фильма, который бы Джеймс не знал наизусть.

– Может, да. А может, и нет. Это все зависит от обстоятельств, – говорю я.

Марк вытаскивает «Мужские разборки», а затем вместо него выбирает «Белую горячку».

– То есть мне не стоит говорить того, о чем я могу пожалеть? – Он открывает пластиковую коробку, достает серебряный диск и крутит его на пальце.

– Это зависит от причин сожаления. Ты пожалеешь, что сказал мне что-то злое или гадкое или потому что я это запомню?

– Думаю, что последнее. Стараюсь ни о чем не жалеть, пока нет тому причин. – Он улыбается, кладет диск на телевизор и садится напротив меня. Нервы, кажется, успокаиваются. – А ты? Жалеешь о чем-нибудь?

Несмотря на насмешливый тон, я понимаю, что ответ важен для него.

– А я наоборот. Никогда не позволяю возможным последствиям влиять на мои решения.

– А что насчет врачебных решений? Разве ты была уверена в том, что твои решения могут повлечь определенные последствия, например… смерть?

Его мрачное лицо подчеркнуто спокойно. Он хочет меня на чем-то поймать. Но я не позволю.

– Это результаты. Результат и последствие – не одно и то же.

– А я всегда думал, что это синонимы.

– Есть нюансы. Я втягиваюсь в дискуссию. Все же лучше, чем бесконечные ничего не значащие беседы за чаем с Магдаленой. За последствия придется отвечать. А результат – это всего лишь результат. Ты что-то делаешь и получаешь результат. Как ответ на твои вложения.

– И тебя всегда устраивал результат… твоих действий?

– Я недовольна итогом некоторых своих операций, небольшим процентом, но все же они были. Но я выбирала лучшие решения из возможных. Они не были ошибками. Это были решения, у которых был свой результат.

Марк ненадолго замолкает.

– А ты в отличной форме. Никому тебя не перехитрить сегодня.

На этот раз улыбаюсь я. Это прозвучало так, будто ему снова десять и его только что застукали с сигаретой в компании Джимми Петерсена.

– Почему? Ты надеялся поставить меня в тупик?

Он не отвечает и меняет тему.

– Аманда с тобой говорила?

– О чем? Или ты и у нее в долг просил?

– Ну, от тебя я получил неплохую сумму. Было бы неприлично снова обратиться к тебе так быстро.

– И что она ответила?

– Так она тебе не рассказала? Я думал, что первым делом она пойдет к тебе.

– Нет. Ей нравилось делать все самой. Так что она сказала?

– Посмеялась надо мной. Сказала, что не собирается совать нос в мои дела.

– Очень на нее похоже.

– Она меня взбесила. Убил бы ее. – Марк заерзал в кресле. – Прости. Мне не стоило этого говорить.

– Чего говорить?

– Ты знаешь.

Он смотрит на меня. Или, может, нет. Не важно.

Какое-то время мы сидим в тишине. Когда Марк снова заговорил, голос у него как у десятилетнего мальчика.

– Ты не спросила, как у меня дела. Как работа и личная жизнь.

Я встаю. Уборщики уже на подходе, они придут сюда через несколько минут, и нам снова придется куда-то перейти. Я рада. Меня утомила эта беседа.

– Полагаю, если бы ты хотел мне что-то сказать, ты бы сказал. Ты уже не ребенок. Используй дар слова.

Марк тоже поднимается и вдруг смеется:

– Я знал, что ты на это не попадешься, но попробовать стоило.

– Меня никогда нельзя было пронять эмоциональным шантажом. И несмотря на болезнь мозга, у меня нет ни малейшего желания это менять.

– Что ж, позволь мне использовать дар слова, как ты и предложила, и вкратце рассказать тебе, как у меня дела. Высокий, привлекательный брюнет-юрист с небольшими проблемами с наркотиками ищет деньги и любовь в неподходящих для этого местах.

Голос звучит насмешливо, но плечи немного опущены. Я замечаю, что одежда висит на нем, манжеты пиджака гораздо длиннее запястий, а ремень туго затянут, чтобы удержать брюки на слишком худой талии. Я тянусь к нему и почти касаюсь его правой щеки, но он вздрагивает и уворачивается.

– Ты больше нравишься мне другой. Так тебе больше идет. – Он подает знак уборщикам, стоящим на пороге кабинета в ожидании разрешения войти. – Так заканчивается очередной визит к моей любимой мамочке. – Выходя из комнаты он добавляет: – Позволь мне использовать подходящую по случаю иронию: давай забудем об этой беседе.

* * *