Расколовшаяся Луна

— Поспи ещё немного. Тебе понадобиться твоя сила. — Он поднял меня и положил на кровать. Я хотела притянуть его к себе, чтобы поцеловать, но мои руки были тяжёлыми, как свинец, и больше не принадлежали мне…

В моих сновидениях он вернулся. Никаких слов, никаких обсуждений, никакого беспокойства. Только глубокая, защищённая прохлада морского дна и его белая, переливающаяся кожа, которая покрыла серебром пузырьки моего дыхания.

Глава 41 Интуитивное решение

Крик чаек и топот копыт — должно быть, это был целый табун лошадей, который пронёсся мимо моего окна, — разбудили меня примерно в обед. Мой мозг работал снова без ограничений.

Что же, это хитро, подумала я изумлённо. Как только встаёт солнце, человек, который видит Мара, теряет сознание. Шах и мат. Поэтому я потеряла сознание, когда встретила Колина в первый раз на солнце и сняла его солнцезащитные очки с носа. Значит, я была единственная, кто знал, как он выглядит днём и ночью. Особенно много времени мы всё же не провели вместе в утренние часы. И всё-таки я знала о льде в его глазах, в отличие от других женщин, с которыми он до меня проводил ночь и которые, должно быть, придерживались мнения, что он типичный мачо, который сбегал, чтобы не разговаривать. На самом же деле он сбегал, чтобы его не увидели. И потому, что они его боялись. Моё сочувствие при этих мыслях относилось к нему, а не женщинам. Что его мотивировало соблазнять их? Вряд ли это мог быть инстинкт продолжения рода.

Но я не хотела портить себе настроение — оно и так в последние часы стало непредсказуемым и делало своей репутации честь. Колин, по всей вероятности, вернётся только во второй половине дня, когда тени станут длиннее, а солнце мягче. У меня неожиданно появилось время для себя. И моя одежда наконец высохла. Хотя она и выглядела немного потрёпанной, но носить я её могла.

Я зашла в крошечную ванную, приняла душ — хотя и с некоторым сожалением, потому что у меня было такое чувство, будто я смываю прикосновения Колина, — оделась и собрала всё своё мужество, чтобы выйти за дверь и найти Янзена.

Я нашла его на кухне причудливого пансиона. Он без лишних слов обеспечил меня кофе, булочками, сливочным маслом и домашним вареньем и оставил одну, чтобы проверить лошадей. Его молчаливость жителей Северной Германии была мне желанной, потому что не было никакого смысла разговаривать с кем-то о Колине, если тот не знал о существование Маров. А я не разбиралась в лошадях. О себе же я тем более не хотела говорить.

Когда я наелась, то побрела без всякой спешки по Кейтуму, живописному месту, выглядевшему как сто лет назад, который дремал так мирно и мечтательно на солнечном свете, что у меня даже появилось чувство, будто я в отпуске.

Но потом поднялся внезапно ледяной ветер и погнал меня назад к конюшне. Я оставила ставни в нашем маленьком коттедже закрытыми, потому что была не заинтересована в том, чтобы меня кто-то подслушал, когда я буду звонить по телефону, что я должна была теперь сделать. Я хотела позвонить Тильману и Джианне. И перед обоими звонками мне было немного страшно.

На мобильном Тильмана снова ответил автоответчик, и теперь я не отважилась записать сообщение на него. Францёз был хорошо знаком с современной техникой, и он находился в непосредственной близости. Если он что-то подозревает, то было слишком рискованно оставлять сообщения. Я должна буду попытаться позже ещё раз.

У Джианны, по крайне мере, раздался длинный гудок — но больше ничего не случилось. Она не взяла трубку. При пятом звонке она отключила меня уже после первого гудка.

— Что это значит? — прорычала я и набрала текстовое сообщение. — Почему ты не берёшь трубку? Это я, Эли. Возьми, пожалуйста, телефон. Или позвони мне сама.

Ответ пришёл незамедлительно.

— Я не люблю говорить по телефону. Мы можем писать электронные сообщения? С тобой всё хорошо?

— Было бы лучше, если бы ты взяла трубку. Я попытаюсь сейчас ещё раз, — написала я в ответ и набрала её номер.

Аллилуйя, она ответила.

— Ну, наконец. Как ты вообще можешь заниматься своей профессией, если никогда не отвечаешь на телефонные звонки?

— Да, я… я как раз писала и… что же, — промямлила она. — Я ненавижу говорить по телефону! Я ненавижу, когда телефон звонит, и я ненавижу кому-то звонить сама! Поблагодари за это моего бывшего.

— Тогда, значит, нет никакой опасности, что ты позвонишь Паулю? — спросила я.

— Нет. Почему?

— Это я объясню тебе, когда вернусь. Никакого контакта с Паулем, ладно? Пожалуйста, Джианна, это важно. Важно для нашего выживания, можно сказать. Для всех нас.

Джианна шмыгнула носом.

— Мне нельзя его больше никогда видеть? — Её голос звучал жалко, а слышимое разочарование очень меня опечалило.

— Пака что нет. Мне очень жаль. Францёз опаснее, чем мы думали. Нам нельзя ни в коем случае раздражать его. Обо всём остальном я ещё не знаю. Я только надеюсь, что Колин… что он может что-то сделать. Сегодня вечером узнаю больше.

— Когда ты снова будешь в Гамбурге?