Расколовшаяся Луна

— Она бросала тебя? — Внезапно мне в голову пришли образы, которые преследовали меня, когда доктор Занд показывал мне своих пациентов. Колин, младенцем на вершине холма, снежинки на его лице… совсем один и потерян.

— О, это было одно из её любимых времяпровождений. Она надеялась, что маленький народец поменяет меня на настоящего ребёнка. Ты ведь знаешь, она считала меня подмёнышем. И в тайне она желала, что я при этом наконец-то окочурюсь. Мужества убить меня своими руками у неё не было.

Это было слишком. То, что Колин мог умереть, если мы попытаемся спасти Пауля. Что я втянула в это Джианну. Что мой отец находился в списке смертников. Что Колина, когда тот был ребёнком, относили на холм и оставляли там одного, а он всё понимал, всё… Помнил каждую деталь, холод и одиночество и ненависть женщины, которая родила его. Кто мог обвинить его в том, что он поддался Тессе? Я больше этого не могла.

— Эй, нельзя было этого делать. Она не должна была этого делать! — всхлипывала я.

— Она уже давно мертва. Я же ещё жив. Может быть, своего рода справедливость. — Колин смиренно пожал плечами. — Кто знает? Хочешь ещё что-нибудь знать?

— Да. Ты сказал, что Тильман отравлен. Значит, у всех Маров есть яд, который они переносят? — Я стала подчёркнуто неловко искать бумажную салфетку, но, видимо, прямо сейчас у Колина не было аппетита, чтобы собирать мои слёзы.

— Нет. Я могу себе представить, что только те Мары несут в себе яд, которые уже людьми были подлыми и злыми и к тому же больными. И поэтому приняли метаморфозу с благодарностью.

Я подумала о длинной, холодной зиме. О моём тяжёлом бронхите, эпидемии гриппа в деревни… Может быть, это даже был возбудитель из далёкого прошлого?

— После того, как Тесса исчезла, у нас среди прочего разразился гепатит. Это была она?

— Мы не переносим бактерий и вирусов, Эли. Они не находят в наших телах питательную среду. Мы можем, самое многое, ослабить вашу иммунную защиту и даже это не напрямую, а тем, что наше присутствие подвергает вас сильному стрессу. Так, как я это сделал с тобой летом. Но мы сами не можем заболеть.

— Значит, я теперь подвергаюсь большей опасности заболеть? Ну, потому что в твоём присутствии постоянно нахожусь в состояние стресса?

Колин глубоко вздохнул.

— О, Эли, я действительно не знаю, играю ли я при этом ещё какую-то роль. Я думаю, у тебя и без меня было много стресса, не так ли? Вчера вечером, во всяком случае, ты не казалась мне подвергнутой большому стрессу, хотя я был очень близко от тебя. Если не сказать в тебе… Больной это точно тебе не сделало. Ты сражалась как богиня, против себя и против меня. К счастью, безуспешно.

Я покраснела за считанные секунды. Вчера вечером. О да. Я действительно чувствовала себя героически, и в то же время моё тело было как воск. Ещё немного жара, и мои кости растаяли бы.

— Ладно, следующий вопрос, — предприняла я ещё одну попытку перенести себя назад на путь разума, даже если при этом я чувствовала себя, как в школе. Да, я хотела попросить Колина о совете, и он мне был нужен для того, что мы собирались сделать. Но иногда я уставала от того, что ему нужно было объяснять мне мир. — Ты сказал, что пол жертвы для перевёртыша не имеет значения. Значит ни Францёз, ни Пауль не геи?

— Перевёртыш ищет людей, которых он может формировать и чьи мечты приходятся ему по вкусу. Это могут быть мужчины или женщины, молодые или старые, опытные, неопытные, как ему больше нравится. Важно то, что у них нет никакой поддержки. Перевёртыши принимают соответствующую роль, которая им нужна, чтобы влиять на личную жизнь этого человека. И они убеждают их, что это как раз то, чего они хотят. Речь идёт не о поле, а о владении.

— Если это дело с Паулем и Францёзом станет публичным, то, вероятно, многие родители будут убеждены в том, что их гей-сын или их лесбиянка-дочь атакуются перевёртышами, — заключила я. — И только поэтому любят собственный пол.

— Что было бы совершенной чушью. Именно это и является камнем преткновения, Эли. Есть люди, которые действительно заболевают депрессией, у которых есть конституционные трудности, которые плохо спят или вообще не спят, и поблизости нет никакого Мара. А есть люди, у которых все эти симптомы вызваны из-за Мара. Если знание о Марах станет известным, то разразится истерия, равной которой нужно будет ещё поискать. Начнётся охота на ведьм.

Я угнетённо молчала. Я почти была благодарна за то, что Джианна писала только о стариках и животных. Журналистка другого калибра уже давно бы вцепилась в материал о демонах Мара и обеспечивала бы газеты дикими сообщениями. В конце концов Колин был бы предан, и они снова начали бы проводить с ним эксперименты… Нет. Время для этого ещё не пришло, как сказал доктор Занд. Возможно, оно никогда и не наступит.