Раскрепощение

— Только головка, милая. У тебя так хорошо получается. Ты такая тугая, что я, блядь, могу взорваться. Слава богу, что я уже один раз кончил.

Только головка? О, Господи.

Он двигает бедрами, медленно и осторожно, и подается вперед еще чуть-чуть. Между его членом и моими стенками так мало места, что я не удивлюсь, если услышу писк.

— Больно? — спрашивает он.

Я размышляю.

— Снаружи, но внутри это просто ощущается… Не знаю. Очень большим.

— Я знаю, детка. У тебя все отлично получается. Нам будет очень хорошо вместе, спустя несколько дней.

Кажется маловероятным, что через несколько дней я смогу ходить, не говоря уже о сексе, но я решаю принять его во внимание. В конце концов, он знает об этом больше, чем я.

— Ладно, — хриплю я вместо этого.

— То, что ты чувствуешь, как член переполняет тебя… думай об этом как о давлении. Не о боли. Ты можешь это вынести. Тебе просто нужно привыкнуть к этому чувству наполненности. И очень скоро, когда мой член перестанет заполнять тебя, ты будешь чувствовать только пустоту. Поняла?

— Угу, — говорю я, и он продвигается вперед еще на дюйм. Я сдвигаюсь. Забываю о пальцах. Забываю о глупых маленьких вибраторах. Рейф наполняет меня своим членом, и ощущения настолько же элементарны, насколько новы и неприятны. Когда он проникает в меня дюйм за дюймом, это похоже на дежавю. Как будто я делала это в миллионе предыдущих жизней и просто вспоминаю.

Это как ключ, поворачивающийся в замке. Не сексуально, это химически. Я понимаю, что мое тело создано для того, чтобы воспринимать такого мужчину, как Рейф, так же, как желудь воспринимает свое предназначение как величественный дуб. Он пробуждает примитивные части моего тела и моей души, которые долгое время дремали и теперь заявляют о своих законных правах.

Я вдыхаю, выдыхаю и толкаюсь в него, он практически падает на меня сверху, когда падает вперед. Его щека, когда он трется о мой подбородок, покрыта капельками пота.

— Черт возьми, Белль, — выдавливает он из себя. — Я поставлю себя в неловкое положение, если ты будешь продолжать в том же духе.

— Ты полностью вошел? — интересуюсь я, как ребенок, спрашивающий, мы уже почти приехали? Он должен быть внутри, обязательно должен, потому что я почти уверена, что он только что достиг моего лона.

Но, Боже мой.

Это ощущение.

Наполненность.

Я лежу совершенно неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не разорваться пополам. Он отстраняется от меня и смотрит на меня сверху вниз, и если бы нам до сих пор удавалось разыгрывать из себя клиента и проститутку, то в этот момент все вокруг нас развалилось бы на куски, потому что его глаза — бездонные черные омуты эмоций.

— Полностью, детка, — говорит он. — Господи Иисусе, ты такая крутая. Ты такая… я близок к тому, чтобы сорваться. Я так горжусь тобой.

Мое лицо расплывается в улыбке. Итак, он еще не сдвинулся с места, но уже внутри. Внутри меня прекрасный мужчина. Я больше не девственница, и небеса не обрушились, и земля не разверзлась, открывая зияющую огненную пасть ада.

Напротив, я чувствую себя просто потрясающе.

Ну, знаете, переполненной, но все равно потрясающе.

— Боже мой, — шепчу я.

— Боже мой, правда. Ты в порядке? Хочешь, я нанесу еще смазки?

— Э-э, думаю, если ты попытаешься вынуть эту штуку и вставить обратно, твои шансы невелики. — я убираю руку со своей головы и обхватываю его за шею. Его кожа и волосы тоже влажные. Мне нравится, что все его тело так интуитивно реагирует на то, чтобы быть внутри меня.

Он начинает двигаться. Медленно, словно осваиваясь со мной.

— Я хотел трахнуть эту прекрасную киску с того самого момента, как увидел тебя, — говорит он мне опасно низким голосом. — Будь моя воля, я бы затолкнул тебя в туалет твоих родителей и поставил на колени. А потом, когда больше не мог сдерживаться, я бы наклонил тебя над раковиной, задрал то маленькое белое платьице, которое было на тебе, и трахнул. Жестко.

Нежный Рейф заставляет мое сердце таять. Но грязный Рейф, нашептывающий свои фантазии о том, как он меня растлевает, в то время как на самом деле меня растлевает, — это совсем другой уровень страсти. Я смотрю на него, как завороженная, восхищаясь контролируемой выпуклостью его дельт, когда он напрягается и входит в меня.

Потому что Рейф шептал мне о своих планах трахнуть меня, как он выражается, миллион раз. И я должна признать, что мне становится жарко, когда он говорит такие вещи. Страшно и горячо одновременно. Мой мысленный взор с радостью следует за порочными мирами, которые он мне показывает.

Но теперь я на собственном опыте испытываю, каково это — быть насаженной на него, чувствовать всю силу этого натиска его тела на мое, и это превращает мои фантазии в нечто заоблачное. Рейф наклоняет меня над раковиной моих родителей и толкает этого монстра внутрь меня сзади и заставляет принимать его снова, и снова, и снова — это непостижимо.

Порочная алхимия его слов и его медленные, чувственные толчки заставляют меня сказать то, о чем я и помыслить не могла до этой миллисекунды.

— Трахни меня жестко, прямо сейчас.