С 1897 по 1914 год население страны увеличилось на треть. К 1908 году Россия, по прежнему отстающая от США и европейских стран по основным показателям развития и в первую очередь в производительности труда, тем не менее, по темпам прироста национального дохода вышла на первое место в мире и удерживала первенство до 1916 года, уступив его только вследствие хаоса революции. [9]
В стране с ростом капитализма начались демократические процессы: появились конституция, партии, государственная дума, первые зачатки свободной прессы, наметились сдвиги в области защиты прав человека.
Даже неизбежная вторая русская революция могла бы стать лишь цивилизованным этапом освобождения страны от феодально-крепостнических пережитков прошлого.
Россия в начале века стремилась (и духовно была готова) к проведению встречи глав государств, состоявшейся в Хельсинки в 1975 году.
По (абсолютно новой, опережавшей на десятилетия свое время и поэтому удивившей весь мир) инициативе Российского Императора Николая II в 1899 году в столице Голландии Гааге состоялся международный Конгресс Мира, в котором участвовали 26 стран Европы, Америки и Азии.
Обсуждались и были приняты обязательства участников форума не использовать в возможных военных конфликтах бесчеловечных средств ведения войны (обязательства не применять отравляющие газы и снаряды для их доставки, разрывные пули) были нарушены нашими европейскими партнерами по переговорам в будущих военных действиях.
Впервые в истории человечества, еще до мировых войн, до рождения авиации, танков, ракетного оружия, до создания и применения средств массового уничтожения людей, в XIX веке (!) Россия поставила вопрос о всеобщем разоружении.
Но на рубеже веков произошли серьезные качественные политико-экономические изменения в промышленно развитых государствах, приведшие к таким концентрации и монополизации производства и капитала, которые объективно толкнули государства на борьбу за контроль над транспортными артериями мира, геополитически выгодными территориями, рынками сбыта товаров, источниками сырья, объектами приложения капиталов, на экономический и политический раздел, передел мира, на мировые войны.
Если бы не сложившиеся к началу столетия и господствовавшие по крайней мере две трети XX века произвол и хищничество в международных отношениях, вылившиеся в мировые и малые войны века, конфронтацию, гонку вооружений, балансирование на грани взаимного уничтожения, у России были предпосылки и реальная возможность превращения в богатейшую страну мира.
Мировая война, финансирование радикальных партий из-за рубежа ("допустимое" во время войны средство дезорганизации тыла противника) не позволили России продолжить и завершить реформы, выйти на путь естественного экономического и политического развития.
Сегодня мы вынуждены констатировать, что взаимодействие (в основном на полях сражений) с так называемой "мировой цивилизацией" стоило нашему этносу безвозвратной потери целого столетия естественного развития, утраты ресурсов, неисчислимых людских потерь и пр.
То состояние человеческих и международных политических отношений, которое Нострадамус образно выразил изображением Вифлеемской звезды и словом "CHRIST", должно было состоятся по часам этнической истории России в 1915 году (отметка "XII"; см. рис. 12а).
Состоялось же на час — на шестьдесят лет позже.
Сдвиг на один час (1975 год по часам Нострадамуса), в течение которого мы пережили две большие мировые, несколько малых войн, холодную войну и изматывающие военные приготовления, — очевидный результат деструктивной политики наших "партнеров" по политической истории человечества.
Но была и не завершилась еще одна война.
Одной из составляющих интерпретации перемещения буквы "А" на часах Нострадамуса как раз она и является
Вот как ее описывают специалисты [16]:
"…наступила эпоха доминирования смысловых войн. Стратегия смысловой войны — массированная смысловая атака на табуированные или неосвоенные смысловые поля противника… Заимствование слова — заимствование чужого и вытеснение собственного понятия".
Открывшись миру, Россия столкнулась с необходимостью сдерживать и осваивать поток понятийно-смыслового и просто лингвистического шума, врывающегося в страну стихийно, благодаря контактам между людьми, средствам передачи информации, искусству и т. д.