Распад. Судьба советского критика: 40—50-е годы

«"Пастернак — гениальный поэт", — цитирует Тихонов Тарасенкова. — При всей моей любви к Пастернаку я бы так легко не писал такое слово, гениальность — всегда народное или, во всяком случае, очень общечеловеческое. Правда, можно сказать: гениальный миниатюрист. Это не в отношении Пастернака, а так вообще. Нет, слова "гениальный" я бы не ставил, потому что чувствую тут не настоящую правду, а только неприятный для критика привкус обожания, чего не надо показывать и в самой легкой разговорной, по душам, критике. Потом Пастернак не нуждается в такой яростной защите, точно автор хочет сказать: да ведь он советский поэт, наш. Что значит: наш! А кто говорит, что он не наш? Почему спор в этом направлении? Нет, дело не в этом, абсолютно не в этом — и автор это знает, но не говорит»[50].

Но Тихонов бывший друг и поклонник поэта, и поэтому его отношение к Пастернаку вполне лояльное, а Вишневский от новой позитивной статьи о Пастернаке потихоньку впадает в раздражение. Он снова отправляет письмо-простыню Тарасенкову.

26 июня 1946. Утро.

Вишневский — Ан. Тарасенкову

Дорогой Толя.

Снова думаю о прочитанном тобой «портрете» Б. Пастернака. Ты хочешь сделать определенно скандальный шаг… — Он будет иметь тяжкие последствия, особенно после острого обсуждения темы Пастернака 3-го апреля.

Здесь Вишневский отсылает Тарасенкова к выступлению Поликарпова в ЦК.