Распад Золотой Орды

Вскоре, как сообщает Клавихо, он был провозглашен князем только что откочевавшихся мангытских племен. «Один рыцарь, служивший Тимурбеку, — пишет Клавихо, — по имени Едигу, заметил, что между татарами было несогласие, сговорившись с ними, (он) обещал, что пойдет против Тимурбека и против всех, кто будет их врагом, они взяли его себе царем (?), и он возмутился против Тимурбека»[848] Клавихо, правильно передавая события, связанные с княжением Едигея, допускает ошибку, сказав о провозглашении Едигея царем (ханом), которым он никогда не был; ни он сам, ни его преемники не носили титула хана, назывались только князьями. Не принадлежа к потомкам Джучи, Едигей не мог претендовать на титул хана-царя. Ибн-Арабшах, более осведомленный о Едигее, чем Клавихо, говорит: «Он не мог присвоить себе название султана (т. е. хана — М. С.), потому что таким, будь это возможно (непременно), провозгласил бы себя Тимур, завладевший (всеми) царствами»[849]. Последний, несмотря на все свое могущество, остался только гургеном; так же поступил и Едигей, довольствуясь титулом князя Мангытского юрта. «Мангытский юрт» Едигея, отделявшийся от Золотой Орды в 1391 г., уже тогда был одним из значительных феодальных объединений; по словам Клавихо, «Елисей имел постоянно в своей орде более двухсот тысяч всадников»[850]. После 1391 г. Едигей временно сходил с политической арены и до 1395 г. его имя не встречается в источниках; оно снова появляется лишь перед вторым походом Тимура против Тохтамыша. Так, например, Клавихо сообщает об обращении Тимура к Едигею с просьбой о союзе перед походом на Золотую Орду в 1395 г. Но судя по ответу Едигея, можно сделать вывод, что союз против Тохтамыша не был заключен и Едигей во время похода 1995–96 гг. оставался в стороне.

На политической арене Едигей появляется после вторичного разгрома Тохтамыша. За оказанную помощь при воцарении Тимура-Кутлука он был назначен его старшим эмиром-беклярибеком[851]. Едигей сохранил эту должность до своей смерти (1420 г.) в течение более 20 лет управления Золотой Ордой почти на правах хана. Поэтому арабские писатели и называют его царем (альмалек), хотя он никогда не был им, назывался как обычно только беком (князем) Золотой Орды.

Управляя государством через поставленных им подручных ханов, он сумел между тем сделать Монгитский юрт одним из крупнейших государственных объединений в составе Золотой Орды, способного поставить до двух сот тысяч воинов от своего улуса. «Было у него около 20 сыновей, — писал Ибн-Арабшак, — из которых каждый был царь (?) владычный, имевший (свой) особый удел, войско и сторонников»[852].

О падении Идегея в 1420 г. на реке Яике говорилось раньше. Приемником на княжение в Мангитском юрте после Едигея стал сын его Газий, объявленный князем (беком) по завещанию отца. «В дни правления и во время султанства Джумадух хана (1425–1428 г.) Газти бей Мангит, — пишет Масуд бен Османи Кухистани, — который был из сыновей Идаку-бея, по завещанию отца своего сделался предводителем народа и племени, овладел и подчинил силой оймак и племя. Когда он утвердился на троне могущества и престола верховенства… сошел с широкой дороги милосердия», тогда против его восстали эмиры и вожди племени. «Когда эмиры и вожди Дешт-и-Кипчака вышли из терпения от зла Гозий-бея, — читаем далее у того же автора, — и возопили от его насилия и угнетения и когда счастье и благо — датствие отвернули от него лицо, они умертвили его. И отвратили зло его от голов обитателей эти страны «(После чего) радостные (они) направились к трупу Джумадук хана»[853].

С уходом большинства эмиров и вождей племени в Сибирь Монгитский юрт на время пришел в упадок. Сыновья и внуки Едигея разбрелись в разные стороны. Один из сыновей его Мансур ушел к хану Хаджи-Мухаммеду, другой сын Едигея Навруз находился у Улук-Мухаммеда, внук Едигея-Воккас помогал Абулхаиру. Кочевое население, ранее подчиненное Едигею и его приемнику Газию, перекочевав к узбекам, ушло в Среднюю Азию, в связи с этим оскудел и юрт. В Монгитском юрте вместе с младшим сыном Едигея, с Нуратдином, по монгольскому обычаю унаследовавшего удел-юрт отца, находившийся на Яике, осталась лишь небольшая часть кочевников. Судя по источникам, Нуратдин предпринял ряд мер, чтобы собрать остатки прежнего улуса. Каким-то образом ему удалось подчинить себе районы близлежащие к Волге. Ногайские мурзы в своих грамотах писали: «А Волга и Яик оба то отца моего юрт, потому мой отец князь (Едигей) великий на Яике, а другой же отец мне Нурадин мурза на Волге»[854]. Из другой грамоты тех же ногайских мурз мы узнаем, что земли, расположенные вблизи, Волги «Нурадину Мурзу пожаловал Тимур Кутлуев царя сын»[855]. Вряд ли это произошло при Тимуре, сыне Тимур-Кутлука, царствовавшего в 1411–1412 г. Районы Поволжья, скорее всего, были пожалованы Нуратдину при внуке Тимур Кутлука Кичи-Мухам — меда, впервые появившемся на политической арене в 1432 г.