Распахни свое сердце (СИ)

вздохнув, он отключился и засунул мобильник в карман пуховика.

— Паша? — Киса подошла к нему.

Повернув голову, парень как-то криво усмехнулся, но тут же натянул улыбку на лицо:

— Привет. Не ожидал встретить кого-то из знакомых.

— Я тоже.

— Ищешь что-то конкретное?

— Нет, если честно. Просто гуляла и решила заглянуть сюда.

— Ясно, — одним словом Крюков разбил надежду девушки на разговор. Отвернувшись, он

продолжил сосредоточенно вчитываться в названия на корешках.

— Тебе помочь?

— Не стоит. Того, что мне нужно, здесь нет, — он поднялся, поправил лямку сумки-почтальонки и

посмотрел на Ирину: — Рад был пообщаться. Мне пора.

— Подожди! — Финогенова схватила его за рукав пуховика. — Ты сейчас куда?

— По делам.

— Пообедаем где-нибудь?

— Мне некогда, прости.

— Пожалуйста, — это было сказано так неуверенно и просяще, что Павел не выдержал.

Вздохнув, он кивнул и спросил:

— Блины любишь?

— Люблю.

— Тогда идём в Шоколадницу.

Они шли молча. Киса ругала себя за несдержанность и навязчивость, а Крюков пытался понять, что

нужно этой девчонке от него. Слепым он не был и давно заметил её странные взгляды, направленные

на него. Это раздражало и напрягало, поэтому блондин старался свести их общение к минимуму, но

одна нелепая случайность вытащила пару кирпичей из возведённой им стены.

Чего она добивается? Женщин трудно понять, а красоток вроде Иры тем паче. Он привык, что такие

девушки смотрели на него свысока, одаривая жалостливыми или презрительными взглядами.

Павел открыл дверь перед Финогеновой, потому что воспитание не позволяло поступить иначе, он

даже готов был пообедать в зале для некурящих, но она удивила его, направившись за официанткой

в другой, где можно было спокойно «пустить дымка».

— Ты разве куришь? — не удержавшись, спросил блондин.

— Не я, а ты. Думаю, тебе так комфортнее будет, а я привыкла, ведь у меня брат дымит как паровоз.

— Я бы потерпел.

— Незачем.

— Как скажешь.

Они устроились за столиком в самом углу, потому что оба хотели какого-то уединения.

Крюков заказал только блины и чай, а Киса не смогла удержаться, увидев различные десерты. Она

не беспокоилась за свою фигуру, потому что парочка пирожных просто не могла сильно навредить

ей.

Парень закурил, пристально глядя на неё. Безусловно, она была хороша: раскрасневшиеся на морозе

щёки, розовые пухлые губы, немного растрёпанные от шапки густые волосы, соблазнительные

формы, подчёркнутые обтягивающей водолазкой с высоким горлом и узкими джинсами, аккуратные

длинные ногти с замысловатым ярким рисунком — красотка. Девушка, умеющая подать себя без

вульгарной вычурности, а тонко, изящно, со вкусом.

— Ир, — он выпустил дым в сторону, — скажи честно, ладно? Что тебе нужно от меня? Я ведь не

идиот и не слепой.

— Мне просто было скучно, и я решила пообедать в приятной компании, — поспешно ответила

Ирина, явно занервничав.

— Киса, — с нажимом произнёс Павел.

Принёсшая заказ официантка оттянула момент ответа. Финогенова не сомневалась, что блондин

настоит на своём и пресечёт на корню любые её отговорки.

Она собиралась с духом. А почему нет? Сколько можно тешить себя мечтами и надеждами? Под

лежачий камень вода не течёт, как говорится. По крайней мере, она будет знать наверняка, есть ли у

неё шанс.

Когда официантка удалилась, Ира неуверенно взглянула на Крюкова, ожидающего ответа.

Сглотнув, она выпалила:

— Ты мне нравишься.

Павел не сразу понял, что именно сказала девушка, поэтому несколько секунд продолжал

непонимающе смотреть на неё, но с каждым мигом его глаза наполнялись удивлением, недоверием и

какой-то обречённостью.

Затушив окурок, он сцепил руки в замок и устроил на них подбородок. Улыбнувшись, он спросил:

— У тебя всегда были проблемы с чувством юмора?

— Паша, я не шучу, — Киса закусила губу от досады.

— Ир, это нелепо, не находишь? Ты ничего не знаешь обо мне.

— Ты любишь крепкий кофе и омлет с помидорами на завтрак, ненавидишь Женькину глазунью и

привычку таскать твои вещи тайком, обожаешь чёрно-белые фильмы и Ванессу Мэй. Ты терпеть не

можешь апельсины, но готов килограммами есть мандарины. Тебя раздражает музыка, которую

слушает Копейкина, и ты часто прячешь её диски, — Финогенова замолчала. Она могла бы ещё

много чего сказать, но в горле пересохло, а губы дрожали. Нервы. Нет ничего мучительнее и

страшнее ожидания.

— Кис, я… — блондин ошарашено смотрел на неё, смущённую, опустившую голову и трясущуюся.

— Чёрт, у меня слов нет, — он снова закурил, пытаясь переварить услышанное. Она была искренней

с ним, открытой и, кажется, окончательно сдавшейся. — Ира, — позвав её, Крюков улыбнулся

уголками губ, — ты чего, ну? Тебе только кажется, понимаешь? Тебе скучно, потому что Женька

зависает у Смирновых, а у тебя здесь мало знакомых, и ты придумала себе симпатию. Это пройдёт.

— Зачем ты так? — Киса вздрогнула и подняла глаза. — Паш, зачем? Тебе благородство не

позволяет просто послать меня к чертям? Поверь, ты сейчас делаешь ещё больнее.

— Ир, — он замер, ловя её потухший взгляд, — Ириша, — наспех затушив недокуренную сигарету, Павел поднялся и, обойдя стол, склонился над ней, — прости. Я не знаю, что говорить в таких