Распахни свое сердце (СИ)

— Скажи, ты когда-нибудь желал чего-то очень сильно? Настолько сильно, что всё остальное

становилось второстепенным?

— Стать человеком.

— Стал?

— Надеюсь, — выхватив у Щербатого сигарету, Дмитрий глубоко затянулся. Выдохнув дым, он

скосил глаза на бывшего любовника и спросил: — Ты счастлив?

— Я расстался с Натальей, если ты об этом. Вдаваться в подробности не хочу.

— Толь, я знаю, что ты очень хочешь иметь ребёнка, но, к сожалению, мне не дано понять твоего

желания. Я давно принял тот факт, что к женщинам физического влечения не испытываю и семьи, в

её общепринятом смысле, у меня не будет, но я живой человек, и я тоже хочу чего-то человеческого.

Мне казалось, что с тобой я получал то, что нужно.

— Как можно так воспринимать секс? Скажи мне, как? — Толик старался говорить тише.

— Для меня изначально это было нормой, поэтому я воспринимаю отношения между мужчинами

под разными углами: люди, между которыми возможен как просто секс, так и что-то большее, даже

любовь.

— Оставлю сарказм по этому поводу Костенко.

— У тебя был плохой учитель, Толь. Я обожаю Лёньку, но вряд ли блядь, пусть и первоклассная, может научить чему-то, кроме виртуозного минета.

— Что ты знаешь о нём? — Финогенов прислонился спиной к двери. — Он сильный.

— Возможно. Но он никогда не покажет тебе того, чего не понимает и что отрицает.

— А ты покажешь?

— Если ты не заметил, я чертовски долго пытался сделать это, — Сизов затушил окурок о край

жестяной банки. — И я бы продолжил, если бы был уверен, что получу хоть какую-то отдачу, а не

повторение истории с твоей Натальей. Гордость, знаешь ли, не позволяет дать кому-то бессрочный

абонемент на использование меня в качестве коврика для вытирания ног.

— Ты же нормальный мужик, ты себе можешь любого отхватить, раз с бабами никак.

— А я не хочу любого! Ты вообще ни черта не понимаешь, да?

— Назови меня неотёсанным мужланом и заплачь, — Щербатый хохотнул и тут же согнулся от

резкого удара под дых. С шумом выдохнув, он выпрямился и констатировал: — Неплохо.

— И всё? — Дмитрий, приготовившийся к хорошей драке, опешил.

— Заслужил, — Толик кивнул. Удар был ощутимым, но недостаточно сильным для его тела, привыкшего и не к такому.

Он смотрел на Сизова, вглядываясь в размытые в тусклом свете фонаря черты лица, и никак не мог

понять, чего этому человеку не хватает в жизни: привлекательный, хоть и не красавец, отличный

любовник, образованный, состоятельный — многие были бы рады оказаться рядом с ним.

Финогенов на красавца даже с натяжкой не тянул, толкового образования не имел, олигархом не

был, любил простоту без излишеств — чем он так притягивал своего начальника? Ответа на этот

вопрос Щербатый не знал. Ему удобнее и привычнее было думать, что всё дело в сексе. Так проще.

Так учил Лёня.

— Извини, — Дмитрий положил ладонь на чужое плечо. — Наверное, я зря приехал.

— Знаешь, я бы не отказался от помощника. Тут дел невпроворот, а Крюков, боюсь, не знает, с

какой стороны к колуну подойти и как его поднять, не уронив себе на ноги, — Толик ощутил

неловкость, говоря это, и отвёл взгляд в сторону.

— Ты сейчас предложил мне остаться?

— Нет, пирожки отработать.

— А где я буду спать?

— С нашим любимым солнышком.

— С Пашкой? А вдруг я ночью к нему приставать начну?

— Тогда мне придётся делать новый черенок для лопаты.

— Почему?

— Потому что бабка сломает его об твой хребет. Они с матерью уже всю совместную жизнь этого

молодчика и Иришки расписали.

— Суровые в твоей семье женщины, — Сизов рассмеялся, запрокинув голову, и Финогенов не смог

сдержать ответной улыбки.

Почему он не обрубил всё на корню? Что-то в этом мужчине не отпускало его, как он ни старался не

думать и не вспоминать. Неужели два мужика могут испытывать друг к другу что-то большее, чем

физическое влечение? Но ведь Лёня… Нет, даже Лёня увидел в этих отношениях нечто иное.

___

Дмитрий не мог уснуть. Острый локоть Крюкова упирался ему в спину, а осознание того, что и

Щербатый, растянувшийся на полу на старом матрасе, не спит, не давало покоя.

— Толь, можно к тебе?

— Чем тебя кровать не устраивает? — недовольно проворчал мужчина, повернувшись к Сизову

лицом.

— Душно. На полу прохладнее.

— Да, бабка печку знатно протапливает. Говорит, пар костей не ломит.

— Так к тебе можно?

— Не поместимся.

— Дальше пола не упадём.

— Вот настырный, — Финогенов подвинулся, позволяя бывшему любовнику устроиться на матрасе.

— Бываю иногда, — Дмитрий улёгся на бок, подперев голову рукой. — Спать будем?

— Даже не думай о чём-то другом, — прошипел Толик и повернулся к нему спиной.

— С Новым годом.

— И тебя.

Сизову хотелось быть ближе. Вспоминались проведённые вместе ночи: ощущения, когда тела

влипают друг в друга, кожа становится липкой от пота, воздух густеет, голос хрипнет, а внутри

закручивается тугой узел.

Он перекинул руку через Щербатого и провёл ладонью по волосатой груди, спускаясь к животу.

— Перестань.

— Не хочу забывать это.

— Не здесь и не сейчас, — Финогенов не стал отрицать возможность возобновления их связи, потому что врать самому себе было глупо.