Распятая на звезде

Очень скоро коммунистический погост стал знаковым местом. Но совсем не таким, как виделось это большевикам. Едва ли не каждую неделю под покровом темноты братскую могилу разрушали и оскверняли: то зальют ее жидкостью из ассенизаторского обоза, то подбросят дохлую кошку или собаку, то напишут краской похабные надписи… Наутро бедные женщины все чистили, отмывали, приводили в порядок, а чтобы отбить зловонный запах, забрасывали холмик свежесрезанными пихтовыми ветками… и плакали, плакали, плакали…

Маргарита Павловна раньше жалела этих женщин. Но в последние дни она перестала им сочувствовать…

Однажды на днище опустошенной кастрюли, возвращенной ей тюремщиками, она нашла надпись, сделанную химическим карандашом рукою мужа: «Все хорошо»… Ее счастью в этот день не было предела – первая весточка, вселявшая надежду на то, что скоро все разрешится наилучшим образом.

На следующее утро передачу у нее взяли как обычно… А уже после полудня Маргарита Павловна узнала, что ее муж, вместе с другими заложниками накануне ночью был расстрелян!..

Она получила это известие в тот момент, когда с увлечением колдовала над приготовлением салата оливье – любимого лакомства Александра Дмитриевича. В тот день после долгих усилий ей удалось раздобыть все необходимые ингредиенты для самодельного майонеза, который ей всегда удавался на славу.

Когда ей зачитали жуткие слова, она тут же упала в обморок и больше не вставала. Аничковы перенесли ее на кровать, попытались привести в чувство, но она не реагировала ни на какие усилия, продолжая бессмысленно смотреть в одну точку. Послали за доктором. Но чем он мог помочь в такой ситуации?

Прибежала Ольга, еще ничего не знавшая о случившемся. Открывшаяся ей картина рассказала все без слов. К счастью, девушка с большим мужеством встретила постигший ее удар (молодость в этом отношении имеет свои преимущества).

Владимир Петрович бросился в ЧК, надеясь удостовериться в том, что написанное в газете – чудовищная ошибка. Но никто из комиссаров общаться с ним не пожелал. И только старый красноармеец, дежуривший на крыльце, подтвердил, что ночью увозили кого-то на расстрел, и что никаких тел родственникам выдавать не будут.

Как же так?! Даже разбойникам не отказывали в милосердии быть похороненными по христианскому обряду! Но свое недоумение и возмущение по этому поводу Владимир Петрович благоразумно оставил при себе, понуро поплетшись обратно домой:

«Почему, за что был убит Александр Дмитриевич, в жизни не сделавший никому ничего плохого? Значит, подобное может ожидать любого из нас, если мы случайно окажемся в неудачное время в неудачном месте? Человеческая жизнь сейчас совсем ничего не стоит, и с ней можно расстаться по малейшей прихоти любого человека, имеющего оружие»?..

Целый день Маргарита Павловна пролежала неподвижно. К сожалению, про нее нельзя было даже сказать, что она находилась «без чувств». Она, вне всяких сомнений, испытывала настолько острую боль, что время от времени отчаянно стонала и скрежетала зубами. К вечеру эти звуки стали раздаваться все чаще и чаще…

Утром неожиданно для всех она подняла голову и решительно произнесла:

– Я хочу умереть дома!

Твердость сказанной фразы не оставляла сомнений в ее осмысленности, в том, что именно это стало единственным желанием несчастной женщины. Но как ее везти в таком состоянии?..

Неподвижно пролежав около получаса, Маргарита Павловна опять привстала и голосом, не терпящим возражений, повторила свое требование. А вскоре, когда Ольга меняла влажную повязку на ее лбу, она судорожно схватила дочь за руку и крепко ее сжала:

– Увези меня домой! Я хочу там умереть! А здесь я быть не могу!

Вызванный вновь доктор констатировал, что физическое состояние Маргариты Павловны, учитывая ее нынешнее положение, можно считать удовлетворительным. Ее можно перевезти в усадьбу, обеспечить ей там надлежащий уход и надеяться на лучшее, ожидая, что психологический шок будет преодолен.

Решено было, что с Маргаритой Павловной и неразлучной с ней Ольгой в Гальяново поедут Аничковы и Имшенецкие, в последнее время принимавшие в судьбе Аксеновых самое деятельное участие.

В дорогу отправились, по обыкновению, утром. Через пару часов были уже на месте. Пока уложили в домашнюю постель Маргариту Павловну, пока подготовили дом к жизни в кардинально изменившейся ситуации, прошло еще какое-то время. Только-только закончили хлопоты, как во дворе послышались молодые мужские голоса, крики и такой неуместный нынче смех… А спустя мгновение в дверях показался Александр Дмитриевич собственной персоной!

Триумфальное шествие советской власти

Усадьба «Гальяново», июль 1918 г.

Реакция собравшихся на феерическое возвращение ожившего мертвеца была вполне ожидаемой. Но Александр Дмитриевич не мог терять не минуты на какие бы то ни было пояснения. Он знал, что в соседней комнате его появлению будут рады несоизмеримо больше и, не мешкая, поспешил туда.