Распятые любовью

– Вы же не станете отрицать, – не успокаивался священник, – что гомосексуализм подрывает демографические основы?

– Стану, – усмехнулся Копытин, – и не признаю этого аргумента. Пожалуй, это самая распространённая гомо-пугалка. Некоторые прямо возводят этот чуть ли не на уровень мировой войны: «гомосексуализм – это опаснейшая угроза для всего человечества, потому что, поразив наших детей и внуков, может прервать наш род, поскольку «неразмножение» – это то же самое, что и смерть…». Легковерные граждане, не задумываясь, принимают на веру подобные утверждения, но как же быть с тем, что во времена Иисуса Христа на нашей планете проживало около ста миллионов человек. И каким же образом к 2017 году женщины-землянки нарожали ещё семь миллиардов человек? Насколько мне известно, гомосексуалисты были всегда – и до Христа, и при нём, и после него. Однако на рождаемости это никоим образом не отразилось. Да и как это может отразиться, если на демографию народонаселения не повлияли ни крестовые походы, ни мировые войны, ни эпидемии, ни завоевания Александра Македонского?

– Божий промысл! – ответил священник.

– Ну, так а чего ж вам волноваться в таком случае? – рассмеялся Копытин и добавил: – На уровень рождаемости, согласитесь, всё-таки больше влияет возможность современной женщины прервать беременность. Вот где страшные цифры. За время существования советской власти было сделано сто восемьдесят миллионов абортов. Даже представить такое невозможно…

Уже прощаясь на улице, Владимир на прощание сказал своему оппоненту:

–Увы-увы, батюшка, у нас в стране пока рулят ханжество, фальшь, лицемерие, ненависть, ксенофобия и страх. И пока это положение будет сохраняться, российские гомосексуалы, особенно подростки, которым не с кем ни посоветоваться, ни поговорить, ни отвести душу с такими же как они сами, будут продолжать верить в собственную низость и ничтожность, будут считать себя извращенцами и изгоями, будут смолоду спиваться или скалываться, будут выпрыгивать из окон многоэтажек, вешаться, резать вены, травиться. Задумываются ли об этом блюстители нравственности, защитники традиционных ценностей? Кто ответит за такое моральное надругательство над юными людьми? Почему кто-то снова толкает наше общество в антиправовое, варварское болото, снова вынуждая нас оставаться на задворках цивилизованного мира?

– Ну как тебе передача? – по дороге домой спросил Копытин.

– Мне понравилась, – ответил я. – Интересно, но как-то всё сжато, кратко.

– Ну, а как ты хотел? – рассмеялся Копытин. – Эфирное время у них дорого стоит. Но радует, что хотя бы говорят об этой проблеме, это уже шаг вперёд.

– Согласен, – кивнул я.

Глава 20

Однажды утром мне позвонила Галина и попросила помочь ей с оформлением каких-то документов. Я пытался вникнуть разобраться, что конкретно ей нужно, но так ничего и не понял. Со слов Галины мы должны были произвести какие-то манипуляции с недвижимостью для того, чтобы снизить налоги. Она объяснила, что это вполне законная операция, и времени займёт совсем немного. Ну, надо, так надо. На месте, разберёмся, подумал я. Предупредив Антона, что я поехал на встречу с женой, я покинул дом.

Помню только, как мы вошли в подъезд, поднялись на второй этаж и переступили порог какого-то помещения, похожего на обыкновенную московскую квартиру.

Я уверен, что мне не грозит случайная смерть в какой-нибудь аварии, я случайно не утону, не сгорю в пожаре, если я когда-нибудь и погибну, то из-за своей чрезвычайной доверчивости.

Очнулся я связанный по рукам и ногам в какой-то палате. Рядом с моей, так называемой, кроватью, которая больше походила на операционный стол, суетилась пожилая женщина в белом халате, впоследствии оказавшаяся то ли медсестрой, то ли санитаркой, она ухаживала за мной, кормила с ложечки, засовывала под меня надувное судно…

– Где я? – прохрипел я. – Что произошло? Где моя жена?

– О! – женщина подняла указательный палец. – Хорошая примета, о жене вспомнил. Значит, всё будет хорошо.

– В каком смысле? – недоумевал я. – Почему я привязан… то есть связан? Вы можете нормально объяснить?

– Не кричи, товарищ! – нахмурилась женщина. – Придёт доктор, и всё тебе объяснит. Зачем так шумишь?

– Да хоть скажите, что случилось? И почему я не могу двигаться? Может, какое недоразумение?

– Сюда, милок, по недоразумению не попадают, – ухмыльнулась женщина. – Слишком дорогое удовольствие.

– Что ещё за удовольствие? – я никак не мог сообразить, о чём идёт речь.

– Лечение! – пояснила медсестра-санитарка.

– То есть, вы хотите сказать, что я болен? – опешил я.

– Почём мне знать? – женщина развела руками.

– Но вы же говорите, что болен…

– Эт не я говорю, это ваша жена говорит, – медсестра подошла ко мне и бумажной салфеткой аккуратно вытерла мне пот со лба.

– Что она говорит? – меня вдруг посетила дичайшая мысль о том, что Галя решила меня продать по запчастям на органы. От одного этого предположения я едва не потерял сознание. Пока я приходил в себя, моя заботливая санитарка исчезла.

Врач появился примерно через полтора часа. Увидев его, я сразу закричал: