Расплата

«Где сейчас живешь, сынок, и как сюда попал?» — «Разве ты не знаешь об этом? Я ведь по твоей милости и по требованию японцев пробрался сюда, в Советский Союз. Через несколько месяцев меня поймали и судили за сбор шпионских сведений для японской разведки». — «Сколько же тебе дали?» — «Осудили меня на семь лет, из них я больше половины уже отбыл». — «Где ты живешь? Я гляжу: такой упитанный и справный. Да и костюм на тебе что надо». — «Нахожусь в исправительном лагере, работаю там на лесокомбинате. На заработанные деньги кое-что покупаю. Вот — этот костюм, ботинки. А ты, отец, все борешься с Советами?» — «Нет, сынок, я давно ни с кем не борюсь, но чувствую, что запутался, не знаю, как быть…» — «Ты ведь скрывался от Советских властей?» — «Да, сбежал я в 1945 году и петлял, как заяц, пока не взяли». — «Зачем же укрывался, почему не повинился?» — «Боялся, что расстреляют и будут мстить нашей семье. В этом меня убеждали японские разведчики». — «Нет, отец, думаю, ты делал не то, что нужно. Я на себе испытал, что советские органы власти поступают гуманно, если человек, совершивший преступление, искренне раскаивается. Отец, а что ты знаешь о маме и Андрее?» — «С 1945 года ничего о них не знаю. А что тебе известно?» — «От следователя узнал, что мама и Андрей в Мишани, подали заявление на переезд сюда. Приютят их, пока обживутся, тетка Устинья и дядя Кузьма Зайчиковы. Я думаю, они правильно поступили…» — «Ой, горе мне, — застонал Назар, — запутался я окончательно, семью подвел. Сынок, прости меня, грешного, это я тебя в тюрьму закатал. Нету мне пощады… — Немного успокоившись, спросил: — Сынок, вот кончится твой срок, что будешь делать дальше, как жить?» — «Для меня все теперь ясно. Выйду из лагеря, буду помогать маме и Андрею. Буду работать, возможно, еще поучусь, здесь ведь многие учатся». — «Ну а я пропал, сынок. Натворил глупостей много, от них не уйдешь, нужно расплачиваться сполна. Не поминайте меня лихом, не осуждайте сурово», — с трудом проговорил Назар и разрыдался. «Не убивайся так, отец. — Голос Игната дрожал. — Постарайся переломить себя, будь во всем искренним, и ты еще заслужишь какое-то снисхождение…»

После встречи с сыном Назар стал покладистее, тише. Порою на него накатывалась хандра и терзало чувство безысходности, но рассказывал о себе, правда, все, каялся в совершенных преступлениях, словно на исповеди: «Засосала меня в это болото жадность. Хотелось разбогатеть любым путем…»

Так снималась маска с лица человека, жестокого и корыстного…

На одном из допросов следователь спросил арестованного: «Как же вы, сын бедного крестьянина, столь натерпевшийся от несправедливости помещика, пошли на службу иностранной разведке, действовали во вред рабочим и крестьянам родной страны?»

Назар долго молчал, но потом взглянул исподлобья на следователя, развел руками: «Да нешто я вот так, по своей воле и желанию все делал?» — «А разве вас кто неволил совершать преступления?» — «Нет, никто меня не заставлял, но… постепенно болото засосало…» — «Вот и расскажите правдиво, как все случилось». — «Сказ мой недлинный! — в отчаянии махнул рукой Назар. — Да, может, вам все уже известно…»

Он довольно полно сообщил следствию о себе: как убил помещика Нудилина, как отбывал каторгу, рассказал о службе в колчаковской армии, об уходе вместе с Афанасием Черных в приморскую тайгу…

«Почему вы сбежали с семьей в Маньчжурию?»

На этот вопрос Назар ответил, что, после того как от его руки погиб гольд Максимка, Зайчиков, будучи свидетелем той гибели, не на шутку перепугался и раболепно прислуживал убийце. Однажды, вернувшись из тайги, рассказал, что какой-то гольд ищет Максимку и плутает у Рокотуна. В разговоре с Зайчиковым гольд сказал, что след пропавшего потерялся недалеко от родника, и поинтересовался, в какой обувке Назар ходил в ту пору по тайге. И Назар понял, что ему грозит смертельная опасность: гольды — исключительно пытливые следопыты и очень мстительны. Они, видно, уже напали на его след.

Это была первая причина бегства Назара в Маньчжурию. Была и другая. Тот же Зайчиков в январе 1930 года, будучи своим человеком среди бедняков Тамбовки, узнал от них, что Назара хотят раскулачить. Сельсовет вроде бы вынес такое решение и направил его на утверждение в райцентр — в Чугуевку. Вот тут Назар и заметался. Проводил ночи без сна — в раздумьях, что предпринять.

Тогда и вспомнил своего старого знакомого — охотника Горбыля Леона, который жил в приморском городке Бикине и который водился с контрабандистами. Назар поехал к нему за советом. Горбыль тогда сильно сдал: постарел, поседел, совсем забросил таежный промысел. Усох в щепку. Назар почувствовал, что Горбыль чем-то обеспокоен.