Расплата

Спокойно внимал я восторженной исповеди моего друга. Потом он отправился домой, и я остался один. Мне было как-то не по себе. «Глупости! Я должен выбросить ее из головы!» — твердо решил я, но в ту же ночь убедился, что далеко не все зависело от моего чистосердечного желания, во всяком случае, забыть эту девушку я не мог. Не мог забыть гордость и блаженство, которые испытал в концертном зале, сидя рядом с Софико, Но любовь друга накладывала запрет на эту радость, а поскольку я был единственным, кто знал сердечную тайну Вахтанга, мне каждый день приходилось выслушивать его восторженные излияния, ободрять его, внушать ему надежду, и я всеми силами старался изгнать из сердца образ Софико. Но чем чаще я думал об этом, тем труднее становилось сопротивляться чувству, и, встречая Софико, я бледнел, будто у меня заходилось сердце. А в ту пору, по милости Вахтанга, я очень часто встречался с ней, она привыкла ко мне, и иногда мне казалось, что мое общество доставляет ей большее удовольствие, чем общество Вахтанга, но подобные мысли я пресекал тут же. Софико же не догадывалась ни о моей, ни о Вахтанговой тайне. Она была вольна и свободна, так, по крайней мере, казалось мне. Мы часто гуляли вместе, и я старался вовсю расхваливать своего друга, находил у него всевозможные превосходные качества, в которых судьба отказала мне, и когда Софико соглашалась, когда мне удавалось убедить ее, что Вахтанг во всех отношениях лучше меня, мне становилось не по себе. И все-таки я был предателем, мне, видимо, на роду было написано стать невольным предателем. И именно тогда, когда я, наконец, твердо решил не встречаться с Софико, она пригласила меня на день рождения. Разумеется, я не собирался идти, но Вахтанг зашел за мной и насильно потащил с собой. Начни я чересчур упираться, у него могли возникнуть подозрения, поэтому мне пришлось покориться. Уже не помню, что происходило на дне рождения. Помню только, что расходились мы весьма навеселе. Софико прощалась с подругами на лестнице, обнимая и целуя их. Удивительно нежной выглядела она в этот миг со своими слегка прищуренными глазами. Подвыпивший и беспричинно веселый, спускался я, окруженный друзьями, по лестнице. И вдруг Софико неожиданно окликнула меня:

— Тархудж, погоди!

Я остановился. Она пробежала несколько ступенек, обняла меня и поцеловала в щеку:

— Спасибо, что пришел!

Я вдруг почувствовал себя невероятно счастливым, я понял, что без памяти люблю Софико, и с этим чувством ничего не поделать, не было человека счастливее меня. Умышленно отстал я от компании, мне хотелось побыть одному. Блаженной тишиной и темнотой встретил меня садик на Вере. Я растянулся на длинной скамье под старой чинарой, закинул руки за голову и уставился в небо. Мне казалось, что я нахожусь в дремучем лесу совершенно один, и одиночество радовало меня. Было холодно. Пар изо рта походил на табачный дым. Но я не курил. Я лежал молча, глядя на мерцающие в бесконечной вышине над городом звезды. «Спасибо, господи! — повторял я в душе. — Спасибо за то, что ты одарил меня любовью к Софико!» Я не до конца понимал, за что благодарил бога, ведь ничего особенного не произошло. Но я ощущал безграничное счастье и за него благодарил весь мир, который сейчас был таким дорогим и добрым ко мне. Я был счастлив не от того, что кто-то любил меня, но от того, что любил сам! Холодный шелест густых деревьев согревал сердце. Бродячая собака, прибежавшая откуда-то, обнюхавшая меня и усевшаяся неподалеку на землю, казалась мне родным существом. Подмораживало, но я распахнул ворот. Счастье не умещалось в груди, я будто намеревался преодолеть неведомую грань, будто робко стоял у врат чего-то непознаваемого, взволнованный неожиданным открытием и внутренне трепещущий. Блаженный туман окружал меня, и я, не противясь, отдался этому туману, растворился в нем, а на рассвете меня разбудил дворник.

В ту ночь я окончательно убедился, что люблю Софико. Но почему я полюбил ее? Ведь раньше, на протяжении многих лет, я не обращал на нее ни малейшего внимания. Наверное, я полюбил ее потому, что, когда во мне внезапно пробудилось желание любви, милостью необъяснимого случая Софико оказалась рядом, и мое только что возникшее, пока еще внеобъектное чувство помимо моей воли устремилось к ней. Конечно, Софико всегда нравилась мне, но сейчас я уверен, что повстречайся мне в тот момент и в той же ситуации другая девушка, я бы не влюбился в Софико.