Расплата кровью

— По словам полицейского, отвечавшего за расследование — инспектора Гленкалви, — участок дороги, где произошел несчастный случай, обледенел. Ринтул потерял управление на крутом двойном повороте, машина опрокинулась набок и несколько раз перевернулась.

— Его выбросило из нее?

— По-видимому, нет. Но у него была сломана шея, а тело обгорело.

При этих словах леди Хелен повернулась к Сент-Джеймсу.

— Но не может ли это означать…

— В наше время тела не подменивают, Хелен, — перебил он. — Не сомневаюсь, что они установили его личность, взяв карту дантиста и сделав рентгеновские снимки. Кто-нибудь был свидетелем аварии, Барбара?

— Более всего подходящим в свидетели человеком был хозяин Хиллвью-фарм. Он услышал грохот аварии и первым прибыл на место происшествия.

— И его имя?

— Хью Килбрайд. Отец Гоувана. — Они с минуту переваривали эту информацию. Огонь затрещал, добравшись до отвердевшего пузыря смолы. — Вот я и думаю, — медленно продолжала Барбара, — что же на самом деле имел в виду Гоуван, когда сказал нам те два последних слова — «не видел»? Конечно, сначала я думала, что они имеют какое-то отношение к смерти Джой. Но возможно, и совсем никакого. Может быть, они относятся к чему-то, что рассказал ему его отец, к тайне, которую он хранил.

— Это вполне возможно.

— И еще кое-что. — Она рассказала им о своих поисках в кабинете Джой Синклер, об отсутствии каких бы то ни было материалов по пьесе, заказанной лордом Стинхерстом.

Сент-Джеймс сразу оживился:

— Были какие-нибудь признаки взлома?

— Ничего такого я не заметила.

— Мог быть ключ у кого-то еще? — спросила леди Хелен, а затем продолжила: — Но тут что-то не так, верно? Все интересующиеся пьесой находились в Уэстербрэ, поэтому как мог ее дом… Если только кто-то не поспешил назад в Лондон и не удалил все из кабинета до вашего приезда. И все же это маловероятно. И вряд ли возможно. Кроме того, у кого мог быть ключ?

— Думаю, у Айрин. У Роберта Гэбриэла. Может быть, даже… — Барбара колебалась.

— У Риса? — спросила леди Хелен.

Барбара ощутила неловкость. В том, как леди Хелен произнесла имя этого человека, Барбаре открылись целые миры.

— Возможно. В счете за телефон был ряд телефонных звонков ему. Они перемежались со звонками в местечко под названием Портхилл-Грин.

Преданность Линли удержала ее от пересказа других сведений. Лед, по которому она ступала в ход этого частного расследования, и так слишком тонок, а леди Хелен могла нечаянно — или намеренно — сообщить кому-то еще любую информацию.

Но леди Хелен не потребовала дальнейших объяснений.

— И Томми считает, что Портхилл-Грин каким-то образом дает Рису мотив убийства. Разумеется, он ищет мотив. Он так мне и сказал.

— Однако ничто из этого не приближает нас к пониманию пьесы Джой, не так ли? — Сент-Джеймс посмотрел на Барбару. — Вассал, — произнес он. — Это что-нибудь вам говорит?

Она наморщила лоб:

— Феодализм и феоды. А это должно значить что-то еще?

— Это как-то связано со всем этим, — ответила леди Хелен. — Это единственный фрагмент пьесы, который врезался мне в память.

— Почему?

— Потому что для всех, кроме членов семьи Джеффри Ринтула, он был бессмыслен. А им он был абсолютно понятен. Они все всполошились, когда услышали слова персонажа о том, что он не станет еще одним вассалом. Это было похоже на семейный код, который был понятен только им.

Барбара вздохнула:

— И куда мы отсюда пойдем?

Ни Сент-Джеймс, ни леди Хелен ей не ответили. Их раздумья были прерваны звуком открывшейся входной двери и приятным женским голосом, позвавшим:

— Папа? Я дома. Промерзла насквозь и умираю от голода. Съем все, что угодно. Даже бифштекс и пирог с почками, так что сам можешь судить, насколько я близка к голодной смерти. — И она весело рассмеялась. Откуда-то с верхних этажей донесся строгий голос Коттера:

— Твой муж подъел в доме все до последней крошки милая. И это научит тебя, каково предоставлять бедного человека самому себе на все это время. И куда только катится мир?

— Саймон? Он уже дома? Так скоро? — В коридоре раздались торопливые шаги, дверь кабинета распахнулась, и Дебора Сент-Джеймс воскликнула: — Любовь моя, ты не… — Она резко замолчала, увидев женщин. Посмотрела на мужа и стащила с головы берет кремового цвета, выпустив на волю непослушные медно-рыжие волосы. Одета она была как деловая женщина — прекрасное пальто из шерсти цвета слоновой кости поверх серого костюма — и несла металлический кофр для камеры, который поставила у двери. — Я снимала на свадьбе, — объяснила она. — А потом еще и на приеме, уж думала, что никогда оттуда не выберусь. А вы все уже вернулись из Шотландии? Что-то случилось?

На лице Сент-Джеймса появилась улыбка. Он протянул руку, и его жена подошла к нему.

— Я точно знаю, почему я женился на тебе, Дебора, — сказал он, тепло целуя ее и запустив руку ей в волосы. — Из-за фотографий!

— А я всегда думала, из-за того, что ты совсем спятил от моих духов, — сердито отозвалась она.

— Нисколько.