Расплата (СИ)

Когда послышались шаги, забилось ее сердечко быстро-быстро. Еще минута, и откроются двери, чтобы навсегда за ней закрыться. Наверно, она будет жалеть об этом решении; наверно, оставшись наедине с холодными ночами, будет плакать, вспоминая недолгое свое счастье и роковую свою любовь… Она это понимает. Но это будет потом, а сейчас ей нужно уходить. Ради него, любимого и желанного. Шаги приближались, гулким эхом отсчитывая последние мгновенья, проведенные в гостеприимных стенах мраморного дворца. Кристина обернулась в надежде увидеть своего друга и помощника… И вдруг попятилась. Оказалось, шел к ней совсем не маркиз — через пару мгновений, заставив побледнеть и невольно отступить, вышел в зал тот, к встрече с которым она сейчас совсем не готова.

Злой, мрачный Этьен решительно шел на нее, заставляя пятиться все дальше и дальше от дверей. Какой же наивностью с ее стороны было довериться маркизу! Как глупо было полагать, что Адриан пойдет против того, кто позвал его за собой! Ну конечно, как верный пес маркиз теперь служит ему, Этьену, и напрасно она, Кристина, вдруг возомнила себе, что ради нее маркиз предаст своего нового господина!

Кристина остановилась, приготовившись принять на свою бедную голову весь шквал заслуженной злости наследника. А злости у него сейчас хоть отбавляй! Мало того, что ночью его чуть не зарезали в собственной постели, почти до утра пришлось успокаивать свою несостоявшуюся убийцу, так еще и сейчас ему пришлось прервать важное заседание (касающееся, между прочим, их общего врага!) и идти сюда за этой неугомонной девицей!

— Уйти, значит, решила, — голос его холодный, чужой, и взгляд такой недобрый! — И что, даже не попрощалась бы?

Молчание в ответ. Смотрит на него Кристина испуганными глазищами и даже не пытается оправдаться. Выжидает… Когда от злости плюнет на все и сам выставит за дверь.

— Ясно, — мрачно отчеканил Этьен и на дверь кивнул: — Открыть?

Кристина не поверила собственным ушам — неужели, правда, отпустит? Не веря, робко кивнула: да.

Этьен чертыхнулся в сторону. Устало потер переносицу, а потом… А потом вдруг резко подошел к беглянке, схватил, через плечо перекинул и потащил к лестнице. И ей бы на инстинктах отбиваться начать, возмутиться, а она вывернулась, уцепилась за него, обняла и носом в шею его уткнулась.

Пока тащил ее, едва ль не наслаждалась Кристина его теплом, силой и неизменным, едва уловимым ароматом лаванды от его кожи. Но закончилось все так же стремительно, как и началось: стоило им оказаться в спальне, как ее бесцеремонно от себя оторвали и со всей дури бросили на кровать. Сам Этьен отскочил к окну. Пока что не кричал — боялся лишнего сейчас наговорить. Переносицу все тер, на беглянку свою даже смотреть не желал! Пока Кристина растерянно следила за ним с кровати и ждала наказания, ходил взад-вперед и все молчал, молчал… Лишь желваки под кожей играют, и кулаки сжаты так, словно к бою готовится.

Листок бумаги заметил на кровати — усмехнулся как-то зло, схватил, читать начал… Замерла Кристина, не рискуя сейчас даже пошевелиться. И он замер, у окна остановившись к ней спиной. Читал. Внимательно. Въедливо. И наперед он знает, что она ему сказать хочет, и кровью сердце обливается, что вот так вот все нелепо, глупо… Ну что он, виноват, что ли, что у Ренарда родился? Да будь его воля, так с радостью на всю жизнь крестьянским сыном остался б! Разорвал Этьен письмо на мелкие кусочки и за плечо выкинул. Застыл. В полнейшей тишине прошла минута, вторая, третья…

Она ждала, что он хоть что-то скажет. Уйдет иль, может, накричит, но тишина на плечи давит, и воздух искрится от невысказанных слов. Так и не дождавшись от него ни слова, Кристина тихонечко сползла с кровати и подошла к нему, обняла со спины и носиком промеж лопаток ему уткнулась: прости меня, прости.

— Ну что ты творишь? — тихо, обреченно вздохнул Этьен; обернулся и обнял свою Кристину. — Ну зачем? Кристина, я не дам тебе сбежать. Не пущу, слышишь?

Кристина чуть отстранилась и подушечками пальцев, осмелев, коснулась его лица. Уставший, напряженный… И злости больше нет — одна растерянность и боль, он устал бороться. Но и отпустить ее не может.

— Кристина, послушай меня. Мой отец очень любил мою мать — простую, безродную крестьянку. Но жениться должен был на родовитой принцессе. К чему все это привело, ты сама видишь. Никому это счастья не принесло. Ренард всю жизнь любил женщину, с которой быть не мог. Его законная супруга от ревности и холодности мужа сорвалась и родила Филиппа от какого-то прохвоста. Филипп не знал ни ласки, ни любви… Моя мама всю жизнь любила только отца. Она так и не вышла замуж, жила только мной. Кристина, я не хочу, чтобы у нас с тобой все так же было. Да, я тот самый незаконнорожденный наследник. Я сын Ренарда. Но пока я не король, пока я сын крестьянки, несуществующий граф, мы можем обвенчаться.

Кристина заплакала и отчаянно замотала головой: нет! Нет, хороший мой!