Расплата за ложь. Фартовые бабочки

— Вот так и живем. Пока гром не грянет, не перекрестимся, — Двораковский тоже вздохнул. — Принеси-ка целлофановый пакет, что упаковать замок для экспертизы.

Присутствовавшая при осмотре в качестве понятой Анисья Огурцова угодливо предложила:

— Если надо, щас притащу хороший амбарный замок. Можно?…

— Можно, — сказал участковый. — Составим протокол, замкнем магазин, опечатаем и вызовем из райпо комиссию для учета материальных ценностей.

— Как воров теперь искать? — спросил Андрей Монетов.

— Передам в районную милицию ориентировку с характерными приметами подозреваемых, и дорога им будет перекрыта.

Передавать в РОВД ориентировку не пришлось. Только-только Двораковский управился с оформлением необходимых юридических формальностей, к магазину неожиданно пригарцевал как заправский кавалерист Евлампий Огоньков.

— Нашелся Кузьма Сумеркин, — не дожидаясь вопросов, с ухмылкой заявил старик. — Оказывается, чудила на кладбище ночевал.

— Какая чертяка занесла его туда?! — удивился фермер.

— Калякает, зашел батьку проведать. Сел на могилку поплакать да заснул. Похоже, вчера он не меньше поллитра выпил.

— А сегодня как выглядит?

— Как всегда. Полутрезвый — полупьяный. Отправил меня от стада в деревню и наказал: «Доложи Андрюхе, что скотина будет под надежным присмотром».

— Не запустит стадо в посевы?

— Не должон бы…

— Подпасок его где?

— Разводит руками. Не то в райцентр уехал, не то в лесу заблудился.

— В каком месте сегодня пасет?

— Сразу за кладбищем.

Монетов глянул на Двораковского:

— Саня, заводи мотоцикл. Надо срочно ехать к Сумеркину.

3

Пасущееся стадо увидели чуть в стороне от сельского кладбища. Одетый в грязный выцветший камуфляж, Сумеркин сидел в тени под густой березой и, запрокинув кудлатую голову, тряс над раскрытым ртом пустую поллитровку. Увидев внезапно остановившийся возле него мотоцикл, он встрепенулся:

— О, ёпти! Командиры нагрянули… Чо, потеряли меня вчера?

— Ты какой фигней занимаешься? — строго спросил Монетов.

— Баклуши от скуки бью, — Сумеркин, кряхтя, поднялся. — Мужики трепались, будто из свежей пустой бутылки можно вытряхнуть сорок капель. Хрен с маслом! Сколько ни трясу, а всего пять капелюшек на язык упало.

— Выверни бутылку да оближи.

— Черта с два стекло вывернешь.

— Неужели с утра успел поллитровку «освежевать»?

— Не, это вчерашняя. Она, паскудина, сморила меня так, что свалился на батькиной могилке и мертвецки заснул.

— Где взял водку?

— Эдик дал.

— Кипятилов?

— Ага.

— Значит, это он обворовал магазин?

На морщинистом небритом лице Сумеркина появилось недоумение:

— Ты что, Андрей Гаврилыч, с печки упал? Какой магазин?…

— Райповский.

— О, придумал! На кой черт воровать, когда есть деньги, — Сумеркин пошарил по карманам камуфляжной куртки и достал измятую пятидесятирублевку. — Во, глянь, аккурат на «Столицу Сибири» хватит. Еще целковый в запасе остается, только от Клашки Шиферовой сдачу хрен дождешься. У нее руль сорок да руль сорок получается пять двадцать. Может, Клашка сама винополку грабанула, а бочку на других катит.

— Не наводи тень на ясный день, — сказал участковый и наугад добавил: — Свидетели есть, которые видели тебя с Кипятиловым у магазина.

— Санек, ты не первый год в милиции. Не слушай деревенские сплетни… — Сумеркин задумался. — Хотя, по правде сказать, подходил я вчера после обеда к винополке, но поцеловал пробой и повернул домой, то есть в поле, к коровам.

— Понятно. Ты разведал, что магазин закрыт, и Кипятилов по твоей наводке совершил кражу, — снова закинул удочку Двораковский.

— Не, Санек, не придумывай ерунду. Позавчера я выцыганил сотенный аванец у Евлампия Огонькова за пастьбу его черно-пестрой ведерницы. Евлампий — старик не жадный. Чего ему жадничать, когда за фронтовые заслуги как министр пенсию получает. Врать не стану, одну пятидесятку мы с Эдиком сразу пропили. Другую оставили в запас. Вчера в полдень Эдик сказал: «Старик, сбегай в винополку за пузырем „Столицы Сибири“ да на сдачу булку хлеба возьми. Заморим червячка». Он по-блатному или по-молодежному всегда называет меня стариком…

— Ты и на самом деле старик, — вставил фермер. — Шестьдесят лет, а ума нет.

— Откуда ему взяться? Батька мой с рождения был калека, а матка — дура, — ничуть не обиделся Сумеркин и продолжил: — Сгреб я ноги в охапку и дуй не стой в деревню. Магазин, бля, оказался на замке. Поискать продавщицу смекалки не хватило. Вернулся ни с чем. Эдик в сердцах матюгнулся и пошел на поиск сам. Где он разыскал Клашку Шиферову, не знаю, но припер полную сумку харчей.

— Каких? — спросил участковый.

— Кажись, три бутылки «Столицы Сибири», буханку хлеба и коляску колбасы.

— Сразу стали выпивать?

— Нека. Одну бутылку Эдик отдал мне и сказал, чтоб я пас стадо, а он, дескать, пойдет отдыхать. Предлагал еще закусь, да я отказался… — Сумеркин открыл беззубый рот. — Во, глянь, жевать нечем.

— Деньгами Кипятилов с тобой не поделился?

— С хрена ли загуляли. У Эдика в кармане была дохлая вошь на аркане.

— И о деньгах ничего не сказал?

— Чо попусту говорить про то, чего нету.

— Выходит, полную сумку харчей Шиферова подарила Кипятилову за красивые глаза?