Расплата за предыдущую жизнь

Александр легонько толкнул Бурмакина и отдал винтовку, сам вынул нож.

— Смотри за фрицами, а я пока этого завалю, — шепнул он на ухо старшему лейтенанту.

Немец, упёршись на ствол винтовки, нагнулся к воде. Александр в одно мгновение оказался рядом и со всего размаха нож в спину. Второй рукой перехватил тело, зажав рукавом предплечья рот фашисту. Тело плюхнулось в воду, но не громко, и не обеспокоило остальных.

Винтовку на плечо, нож вытер о китель, уткнувшегося головой в воду немца.

— Как думаешь, товарищ старший лейтенант, если мы завалим этих из винтовок, уехавшие услышат?

— Если недалеко уехали, то наверно, услышат.

— С пулемётом справишься?

— Справлюсь.

— Тогда надо буде мотоцикл развернуть в сторону дороги, чтобы мог немцев встретить с угощением.

— Твой левый, мой правый.

Выстрелы прозвучали почти синхронно. Оба камрада дёрнулись. Один упал навзничь на траву, второй упёрся головой в мотоцикл и попытался встать. Бурмакин его добил вторым выстрелом. Мотоцикл развернули, старший лейтенант вскочил в коляску и занялся пулемётом. Александр собрал винтовки и подсумки с патронами с ремней немцев.

— Будем ждать? Или поедем? — спросил Александр, засовывая винтовки в коляску.

— Ты умеешь? — недоверчиво спросил Бурмакин.

— Приходилось.

— Тогда едем, чего нам их ждать. Они могут и к вечеру появиться, а то и вообще не приехать.

Александр посмотрел, что делали немцы с мотоциклом до гибели. Вставил обратно вынутые свечи и попытался завести. Завести удалось с пятой попытки. Мотоцикл взревел. Александр плюхнулся на сиденье и медленно тронулся с места. Вскоре дорога расходилась в две стороны. Повернули налево, к юго-востоку, чтобы миновать населённый пункт, не въезжая в него. Через два километра свернули на чуть заметную лесную дорогу и проехали до шоссе.

— Надо было немцев раздеть.

— Зачем?

— В их форму оделись и перемахнули бы через дорогу прямо сейчас.

— Нет, Саня, мне выдали форму красного командира…

— Когда надо для дела и приближения победы над врагом, то все методы хороши.

Бурмакин как-то странно посмотрел на него.

— Сдаётся мне, что не простой ты красноармеец, товарищ Трензель. Немец, воюющий с немцами.

— Я русский немец, товарищ старший лейтенант. А русский немец отличается от обычного немца очень и очень сильно. К тому же у них со всей Европы солдаты и наши предатели.

— Как будем пересекать дорогу? Колонны идут нескончаемым потоком.

— Думаю, что ночью, свободнее будет. Так что привал. Посмотрим, что там у камрадов припасено, а то живот уже ядерную войну скоро начнёт.

— Что начнёт? Какую ядерную войну?

Александр понял, что прокололся.

— Давай потом расскажу. Просто вычитал в одной умной книжке по физике о возможном оружии будущего. Ого! Ёшки-матрёшки! Живём!

Александр вытянул из бардачка коляски ящик с железными банками и двумя бутылками вина.

— Французское, — рассмотрел этикетку Бурмакин. — Тебе нельзя, ты за рулём!

— Э-э, — Александр опешил, но увидел смеющееся лицо старшего лейтенанта, тоже засмеялся. — Поддел. Так, что тут у нас за баночки? Стрелки какие-то. По-немецки умеешь читать, командир?

— Я и говорить не умею, а ты читать. Ты — немец, ты и читай.

— Вот этим я уже отличаюсь от немцев. Немецкого языка не знаю. Постой.

Александр крутнул низ банки, внутри зашипело, от испуга он швырнул её подальше.

— Ложись!

Они бухнулись за мотоциклом в траву и закрыли голову руками. Взрыва не последовало.

— Чёрт, что это было? — Бурмакин выглянул из-за мотоцикла.

— Хрен его знает, — задумчиво пробормотал Александр, встал и направился в сторону банки.

— Стой! А если взорвётся?

— Не взорвётся, раз сразу не взорвалась.

Трава была невысокой в этой части леса, и Александр нашёл объект быстро. Опустился на корточки перед лежащей банкой, затем притронулся к ней пальцами. Корпус банки был тёплым. Немного подумал и взял в руки. Затем ножом вскрыл крышку. Каша с мясом! Тёплая!

— Командир, не поверишь, ёшки-матрёшки, каша. Ещё и с мясом. Похоже, что банки с подогревом. Живёт же, немчура!

— Я такого и не слышал никогда. Занятно.

Ложки были у обоих, и банка опустела довольно быстро.

Рассматривая другие банки, Александр наткнулся на знакомые обозначения.

— Видал, командир? Это хлеб.

— Чего? Какой хлеб?

— Консервированный.

Бурмакин с недоверием покрутил банку перед собой.

— Неужели так можно?

— Как видишь.

— Откуда знаешь, что хлеб? Читать ведь не умеешь.

— Было дело. С другом у немцев выменяли их ранцы, а там такие же банки были.

— Опять при помощи ножа и перерезанием горла?

— При помощи вежливого слова по-русски, ну и пары винтовок. Мы их даже убивать не стали.

— Это зря. Надо было пристрелить.

— Кто знает. Может, и они потом кого из наших пленных пожалеют и не убьют.

Бурмакин опять пристально посмотрел на него.

— Идеалист, — коротко ответил старший лейтенант.

Вот те раз. Александр всегда считал идеалистами предков, которые строили коммунистическое будущее. А теперь его самого наградили званием идеалиста. Смешно получается.