Расплескавшийся виски

– То же самое. У Евы есть дочь. Милая десятилетняя голубоглазая девочка. Думаю, летом она приезжала к матери, Муррей увидел ее. Может, случайно, может, Ева пользовалась его услугами и пришла на прием к врачу с дочерью. Доктор увлекся. Подарил девочке котенка. Арендовал им маленький домик. И мне кажется, он успел развратить ребенка. На месте полиции я бы поднял этот вопрос. А потом девочка уехала в Польшу – началась учеба в школе. Афишировать отношения с Евой доктор не хотел. Еще чего! Простая польская уборщица его не интересовала. Его интересовала девочка. Он забрал фотографию из дома Евы, чтобы никто не узнал о факте их знакомства. Вряд ли дочь рассказывала маме об отношении дяди Чарльза к ней. А Ева, видимо, не разглядела его пагубной страсти; она-то думала, что доктор влюблен в нее. И радовалась, что он относится к ее дочери как отец родной. Ну, возомнила бог знает что.

В субботу, когда мы заговорили о Еве, доктор сказал, что не был знаком с ней. Он солгал. Джесси вспомнила, что, когда она с Евой случайно встретили Муррея в Эдинбурге, Ева дала понять, что знакома с доктором. «Какой замечательный человек – доктор Муррей, он хорошо относится к детям», – так сказала она Джесси.

Пока дочь Евы гостила у матери, доктор был занят ею. А потом… потом он увидел Джесси и Иону. И все! Он потерял голову. Нормальный мужчина, глядя на эту девочку, видит фрески Боттичелли и любуется ее красотой. Нормальный мужчина видит перед собой ребенка. А доктор воспринял ее как сексуальный объект. Он начал ее «трогать». Так она сказала деду. В начале сентября Джесси с дочерью приезжали в Хилхаузи, и Иона все ему рассказала. И про то, что противный Муррей трогал ее, и про то, что пытался «не так» обнять и «не там» гладил. Дед ничего не сказал Джесси, но с доктором переговорил. Думаю, тот оправдывался и опровергал слова Ионы, мол, девочка не так поняла. Он мог наговорить вашему отцу, что у него к ней родительские чувства. Пообещал, что будет осторожнее с их проявлениями, что на самом деле он влюблен в Джесси и хотел бы жениться на ней. Именно он и завел разговор о своей «любви» к Джесси.

Ваш отец не поверил, но и скандал раздувать не стал. Он мог бы поменять доктора и разорвать с ним всяческие отношения. Но он этого не сделал. Я думаю, по двум причинам: Муррей вполне устраивал его в качестве врача, и, главное, он хотел держать ситуацию под контролем.

А доктор потерял голову. Ему нужна была Иона. Но он понимал, что со стариком этот номер не пройдет. Муррей полагал, что, женившись на Джесси, он сломает сопротивление девочки и добьется желаемого. Ваш отец мешал ему. И он придумал, как от него избавиться. Знаете, зачем он поменял препарат? Ведь для убийства вполне подходил и дигоксин.

– Даже не представляю. Зачем?

– Таблетки дигоксина упакованы в блистеры с контурными ячейками. Он просто не нашел дигоксин во флаконе. Можно было поискать, но доктор торопился. Его одолевала страсть. Вот он и поменял назначение. Потому что нельзя подменить таблетку, не вскрывая ячейку. Думаю, девятнадцатого сентября доктор пригласил Эндрю Кэмпбелла на прием, наплел ему что-то про проблемы с почками и поменял препарат. Конечно, ваш отец ничего не заподозрил. Доктор-то он хороший! Муррей выдал ему полипропиленовый флакон с дигитоксином, а может, зашел с ним в аптеку и выбрал препарат вместе с ним. Он назначил ему повторную консультацию через неделю и попросил захватить с собой таблетки. Не знаю, что он придумал, но обмануть старика не так сложно. А уж открыть пузырек и положить туда свою таблеточку не составило труда. Дальше нужно было просто отсчитывать дни, когда Эндрю выпьет именно эту ядовитую таблетку. Оставалось подождать максимум двадцать четыре дня. Таблетка попалась вашему отцу на седьмой день.

План сработал. Все поверили в естественную смерть старика. Кроме вас. Когда доктор узнал, что вы затеяли судмедэкспертизу, он запаниковал. Но у него в запасе было две дополнительные версии. Обе вполне убедительные для полиции. И для всех остальных. Опять же, кроме вас, Арчи. Вы настояли на тщательном расследовании. И сделали правильно – доказали, что это было убийство.

– Без вас я бы ничего не доказал.

– Не буду скромничать, дело, действительно, непростое. А Муррей хитер. Разработал идеальный план убийства. Но, как часто бывает, прокололся на мелочи. Даже если бы мы вычислили его (а я думаю, это случилось бы обязательно: вчера я почти не сомневался, кто убийца, и даже понимал, почему он это сделал), доказать что-либо без Ватсона у нас бы не получилось. Убийство Евы – его самая большая ошибка. Он не смог так тщательно просчитать второе убийство. Торопился. Появление частного детектива никак не входило в его планы. Он боялся, что я встречусь с Евой, и она скажет что-нибудь лишнее. Поэтому он пришел к ней вечером… на свидание. Ведь он знал о существовании маньяка и анализировал его почерк, не так ли?

– Да, Муррей сотрудничал с полицией и даже составлял его криминальный профайлинг – профиль личности предполагаемого убийцы.