Расплетая радугу. Наука, заблуждения и потребность изумляться

Парфенона, взятого мной в качестве первого примера, не существовало нигде, кроме как в компьютере. Этот же компьютер мог бы точно так же познакомить вас с ангелами, гарпиями и крылатыми единорогами. А вот мои гипотетические эндоскопист и сантехник гуляли по такому виртуальному миру, который удерживался в рамках необходимости походить на некий строго размеченный участок реальности — настоящее содержимое канализационной трубы или кишечника пациента. Спору нет, виртуальный мир, показывавшийся хирургу при помощи стереоэкранов, был создан компьютером, но создан в строгой, упорядоченной манере. Врач управляла настоящей лазерной пушкой, пусть и представленной в виде циркулярной пилы — удобного орудия, чтобы удалить опухоль, на вид сопоставимую по размеру с самим хирургом. Форма этого виртуального устройства отражала находящуюся внутри пациента часть реального мира наиболее подходящим для проведения операции образом. Для настоящей главы такая виртуальная реальность с наложенными ограничениями является ключевым понятием. Я полагаю, что любой вид животных, обладающих нервной системой, использует эту нервную систему для построения модели своего собственного, особого мира — модели, непрестанно и в обязательном порядке обновляемой через органы чувств. Характер этой модели может зависеть от того, для каких целей она нужна виду, в неменьшей степени, чем от мироустройства как такового.

Представьте себе парящую чайку, подумайте о том, как ловко оседлала она ветры, бросившись со скалистого берега. Она, возможно, не машет крыльями, но это не значит, что мышцы ее крыльев бездействуют. Они, так же как и мышцы хвоста, постоянно осуществляют тонкую регулировку, чутко прилаживая поверхность тела птицы к каждому порыву ветра, к каждому изменению в окружающих ее воздушных потоках. Если бы мы загрузили в компьютер информацию о ежемоментном состоянии всех нервных волокон, контролирующих эти мышцы, компьютер теоретически мог бы воссоздать во всех подробностях схему движения воздуха вокруг чайки. Он бы сделал это, исходя из предположения, что птица — подходящий механизм для того, чтобы летать, а следовательно, ей приходится конструировать постоянно обновляемую модель того, как движется окружающий ее воздух. Это должна быть динамическая модель — наподобие тех, при помощи которых синоптики предсказывают погоду и которые непрерывно дополняются новыми данными, получаемыми от метеорологических судов, спутников и наземных станций, что позволяет экстраполировать эти модели на будущее. Модели, используемые синоптиками, консультируют нас относительно погоды на завтра. Модель, используемая чайкой, тоже теоретически способна «консультировать» птицу насчет того, как заранее подрегулировать мускулы крыльев и хвоста, чтобы, паря, благополучно вписаться в следующую секунду.

Здесь я, очевидно, клоню к тому, что, хотя никакой программист никогда не создавал компьютерной модели, которая помогала бы чайкам выверять работу их хвостовой мускулатуры и мышц крыльев, именно такая модель, вне всякого сомнения, функционирует в головном мозге нашей чайки и вообще любой летящей птицы. Похожие программы, в общих чертах составленные генами и прошлым опытом, но постоянно, от миллисекунды к миллисекунде, обновляющиеся в соответствии со свежей информацией, получаемой от органов чувств, выполняются внутри черепной коробки у каждой плывущей рыбы, каждой несущейся галопом лошади, каждой эхолоцирующей летучей мыши.