Расплетая закат

Должно быть, Эдан заметил, как я напряглась, поскольку добавил веселым тоном:

– Если поспешим, то как раз успеем к ужину. Как для храма, о котором все забыли сотни лет назад, они готовят весьма неплохую еду.

В ответ на эту фразу его живот заурчал, а вот мой никак не отреагировал. Я тихо посмеялась, но все равно замешкалась.

– Почему все пытаются подкупить меня едой? Ты, мастер Лонхай, Амми…

– Майя, которую я знаю, никогда не отказывается от вкусной еды.

Как бы он ни пытался ее скрыть, я услышала озабоченность в его голосе.

– Я все та же Майя. – По крайней мере, я надеялась, что это правда. Сама я уже ничего не знала наверняка. – Но я не могу пойти с тобой в храм. Мне нужно быть в Лапзуре через неделю.

– Лапзур находится по другую сторону Турских гор, – мягко заметил Эдан. – Храм как раз по пути. Позволь мастеру Цыжину помочь тебе. А если он не сможет, я отправлюсь с тобой в Лапзур.

Взглянув в его глаза, я увидела отражение своих алых и прикрыла лицо. А ведь я даже не злилась; впервые за много недель я чувствовала себя счастливой! Так почему мои глаза изменили цвет?

– Я… не могу…

Эдан взял мои руки и отвел их от лица.

– Теперь, когда я снова нашел тебя, Майя, я уже никогда тебя не отпущу. Я буду с тобой, пока пламя солнца не заледенеет и лунный свет не погаснет. И пока время не затмит звезды.

– С нашей последней встречи ты стал настоящим поэтом, – мягко произнесла я.

Выражение лица Эдана не изменилось.

– Я знаю, что ты поступила бы так же для меня.

После того, как я увидела его вновь, почувствовала его руки, его теплое дыхание на своей коже, моя решимость покачнулась.

– Как мастер Цыжин может мне помочь?

– Бандур когда-то был чародеем. А мастер Цыжин знает о клятве больше всех в мире. Возможно, он найдет способ освободить тебя от обета.

Я нахмурилась.

– Почему он в храме нищего бога?

– Наньдунь не самый почитаемый из аландийских божеств, это так, но один из самых главных. Он проявил сострадание к тем, кого ему приказали покарать, и отказался от своего божественного статуса, став нищим, – самым бедным из людей. Он раздал полосы своей золотой кожи людям и стал человеком из плоти и крови, почти смертным. Когда наступили засуха и голод, Наньдунь превратился в реку Цзинань; его кровь стала водой, чтобы оросить земли под посевы, а кости – рыбой, чтобы накормить голодных аландийцев.

– Никогда не слышала такой интерпретации легенды о Наньдуне, – задумчиво ответила я. – Зачастую его выставляют дураком.

– В глазах других богов он, наверное, дурак. Но нас учили по-другому: говорят, что последователи Наньдуня были первыми, кого коснулась магия. Чтобы контролировать алчность и тягу к власти, которая возникла с годами у некоторых его учеников, он придумал клятву – таким образом Наньдунь закрыл доступ к магии тем, кто нарушил бы естественный порядок мира и стал бы сильнее, чем боги.

– Он создал клятву? – изумилась я.

– Происхождение магии нам неизвестно, – ответил Эдан. – Легенда меняется в зависимости от того, у кого о ней спрашиваешь. Но мастер Цыжин последователь учения Наньдуня и хранитель множества загадок магии. – Он выдержал паузу. – А также наставник Бандура.

Во мне загорелась надежда.

– Наставник?

Эдан кивнул и протянул мне руку.

– Пойдем, познакомишься с ним.

«Мне уже никто не поможет, – подумала я, глядя на мерцающую на востоке воду. В той стороне, за дымкой, меня ждал Лапзур. – Я уже выиграла столько времени у Бандура, сколько могла».

Но если этот мастер Цыжин действительно был учителем Бандура, возможно, у меня есть шанс. Возможно, у нас есть надежда.

Возможно.

Смеркалось. Амана сматывала нити дня и разматывала на небе тень и лунный свет. Моя тканевая птичка вернулась – она перелетала с дерева на дерево, шелестя между листьев, а затем приземлилась на мою ладонь. Я погладила ее по мягкой головке и вздохнула. Быть может, ее возвращение было предвестником хороших новостей в будущем.

Несмотря на доводы рассудка, я взяла протянутую руку Эдана.

– Ладно, я пойду. Но только на один день.

Глава 20

При виде меня чернильные брови монаха поползли вверх, и на широком лбу появились морщинки.

– Таким, как ты, здесь не рады, – сказал он, жестом прогоняя меня от дверей храма. – Уходи, пока не пришел мой мастер и не изгнал тебя в огненные ямы Пе…

Последнее, что мне было нужно, это напоминание о том, кем я становилась.

– Позови своего мастера, – перебила я. – Я пришла с ним поговорить.

Монах уже открыл рот, чтобы возразить, но тут заметил Эдана рядом со мной.

– Ты! – воскликнул он. – Тебе тоже запрещено сюда приходить. Мастер Цыжин четко…

Как и я, Эдан был не в настроении играть в игры привратника. Он протолкнулся мимо юного монаха, и я последовала за ним.

Монах побежал впереди нас, кидая предостерегающий взгляд на Эдана.

– Когда он услышит, что ты вернулся, Джен, у тебя будут большие неприятности.