Распни Его

Облокотясь на стол, сжимая правой рукой левую, Государь внимательно слушал. Иногда задавал короткие вопросы и, получив ответ, снова погружался в молчание. Память у него была огромная. Когда Алексеев доложил, что 3-й конный корпус графа Келлера отведен в район Кишинева — Оргеева, потому что чувствовался недостаток фуража и его трудно было подвозить в Румынию, Государь спросил: «Этот корпус дрался под Фульгой на подступах к Бухаресту и потом отходил с непрерывными боями до Фокшан — не так ли? я не ошибаюсь?» — «Никак нет, Ваше Императорское Величество, вы не ошибаетесь»… Глаза Государя смотрели спокойно, твердо, не мигая, но в глубине их просвечивало какое-то смутное отражение тайной тревоги, печали и скорби.

Два часа длился доклад. Алексеев развернул перед Царем огромную картину состояние фронта. Он начал с наличного состава вооруженных сил России, подчеркнув пополнение частей новыми укомплектованиями, отметил положение фронтов, армий, корпусов и дивизий, коснулся боевого снабжения, количества тяжелых, мортирных, гаубичных и полевых пушек, пулеметов и огнеприпасов, указал на трудности снабжения продовольствием колоссального количества войск. Затем он нарисовал краткую картину положения союзников и положения врагов. Заканчивая доклад, Алексеев сказал:

— В заключение я сделаю, Ваше Величество, общий вывод из моего доклада. Положение наших врагов тяжелое. Окруженные со всех сторон, они задыхаются в тисках блокады. Мало сырья, очень мало нефти, почти нет продовольствия. Людские резервы исчерпаны; под знамена призваны старики и юноши. Не хватает рабочих рук. Сельское хозяйство в упадке. Трудно будет потребовать от этих народов еще большего напряжения.

Наша подготовка к весенней кампании идет полным ходом. На фронте сосредоточены огромные живые силы. Техническое снабжение достигло такого же уровня, как и у наших союзников. На складах заготовлено достаточное количество огнеприпасов. Никогда мы не были так сильны, как к началу этой весны. В то же время могущество Франции и Англии непрерывно возрастает; силы их достигли полутораста дивизий. Одновременное наступление с Запада и с Востока, колоссальное сжимание тисков с двух сторон может оказаться роковым для держав центрального блока. Не впадая в большую ошибку, не делая почти никакого преувеличения, можно утвердительно сказать: исход войны очевиден и несомненен, Австрия и Германия будут разбиты. Спасти их может только чудо.

Однако, Государь, чтобы победа от нас не ускользнула, надо уберечь Россию от внутренних потрясений. Это единственное условие, которое необходимо для победы.

Алексеев больше ничего не добавил для разъяснения последней фразы, а Государь промолчал и ничего не спросил. Он не любил разговоров о внутреннем положении — это был для него самый больной вопрос, который не давал покоя и днем и ночью.

* * *

После обеда в субботу Государь совершил прогулку. Он нуждался в отдыхе, потому что дела государственные требовали от него сверхчеловеческих усилий. Он был Самодержец не только по титулу, но и по существу. Та мистика, которая определяла путь его царского служения и над которой передовая общественность изощряла перлы своего будничного острословия, заставляла его постоянно, напряженно трудиться. Чтобы не надорвались силы, он должен был на час-другой удаляться от тяготеющих забот и волнений. Государь любил прогулки, любил ходить пешком, в молодости ездил на коне, в Ставке выезжал на автомобиле.

Бобруйское шоссе бежало по живописным местам. Чередовались белые поля, запорошенные снегом перелески, сосновые рощи, среди которых невестами белели березы, темнели вдали деревни, синие купола церквей. Дул ледяной ветер. В поле курилась снежная пыль. Серые, мутные тучи неслись быстрым потоком. Государь был в походной рубахе, без пальто и в фуражке. Свита пожималась от холода, все были без шинелей, но никто не посмел спросить молчавшего Царя, почему он вышел так легко одетым. Всю дорогу Государь молчал и задумчиво смотрел по сторонам.

Первую остановку сделали у часовни в память Отечественной войны. Государь видел этот памятник, но, очевидно, его влекло какое-то возбуждающее чувство — постоять здесь, прикоснуться душой к прошлому, может быть, умиленно почувствовать гордость перед подвигами русского народа в великих испытаниях, получить для себя мужество и силу в борьбе. Давно отгремели великие события. В этих местах в августе 1812 года корпус Раевского дрался с превосходящими силами Даву и Мортье, сдерживая напор. Французы прорывались к Смоленску, чтобы отрезать путь отступления для Русской армии, окружить ее и уничтожить. Им этого не удалось.