Распорядок агонии

Если лайсак не побрезговал сюда заглянуть, значит, всю нечисть перебили. Мужики закончили одеваться и мы приступили ко второй стадии операции, попутно убедившись, что складированных нами сторожей уже перекусали от греха подальше. Лайсаки же и отыскали нашу орденскую пропажу, пока мы безобразничали. Очередной тоннель был коротким и привёл в огромную пещеру со всякими красивостями по стенам и потолку. Её центр украшал провал: метров двадцать в диаметре и неопознаваемая за отсутствием подсветки глубина. Выбранное Шехом ответвление закончилось тупичком с тремя дверями.

«У церкви Марии беглянка лежит,

А рядом погибший любовник.

Над ней белоснежная роза цветёт,

Над ним – тёмно-красный шиповник…»

Я не знаток всяких там великобританских народных творчеств. Но по стилю выспренной слезливости опознала одну из баллад. Женщина за дверью тихо напевала каким-то неприятно равнодушным голосом: тупое нудное шуршание плохо подогнанных деталей механизма. Алесар отодвинул тяжеленный засов, и я вошла первой – не хотелось пугать сестру Блэр намёками на новые детективные коллизии в её жизни. Не хотелось – оно и не получилось. Напугать непугаемое невозможно – ему вообще плевать на внешнюю среду. Оно всё в себе: то ли схоронилось до времени, то ли окончательно себя похоронило.

Сидящая на приличном – для такого склепа – диване женщина была молода и очень красива. Недаром Кэм ни разу не обозвала её подругой. Подобрав к груди ноги и уложив на коленки подбородок, она медленно раскачивалась в такт балладе. И реагировала на наше появление не больше, чем я на свару двух бактерий в своём кишечнике. Мужики подленько прикрыли дверь из благородных побуждений. Можно подумать, мой женский пол и членство в одном Ордене с пациенткой автоматически причисляет меня к великому сословию психиатров.

Я чуток замешкалась, выбирая между победным «ты свободна» и психологическим «ну, не надо так расстраиваться». Последнее явно запоздало: всё, что у пленницы могло расстроиться, успешно состоялось – весь анамнез на лице.

– Блэр, – решилась я, чтобы окончательно не уверовать в свою бесполезность перед лицом катастрофы. – Меня зовут Ксейя. Я пришла в последний перенос.

Ноль внимания. Меня вовсе не игнорировали – я не существовала.

«Кусты разрослись и ветвями сплелись,

И в мае цветут они оба.

И шепчут они, что лежат в их тени

Два друга, любивших до гроба»

– Я русская, – пришлось зайти с козырей. – Перенеслась несанкционированной четвёртой. Далтон до сих пор в меня не верит. Была б у неё святая водица, я бы сутками мокрой ходила.

– Хочешь отвезти меня к Далтон? – вдруг здраво, но по-прежнему безразлично поинтересовалась та, что должна рыдать у меня на груди счастливыми слезами.

– Не обязательно, – осторожненько присела я на край обитого дорогой тряпкой дивана. – Хочешь, отвезу тебя к Кэм? Она волновалась. Она-то уж точно будет рада тебе. Могу и к себе забрать. Просторы, пейзажи, свобода. Нажраться можно и никому никакого дела. А ещё у меня там нартии пасутся. Прикольные твари – не соскучишься.

– Мне нужно выйти отсюда, – печатной машинкой отстукала пострадавшая на голову бывшая журналистка и сползла с дивана.

– Пошли, – заторопилась я впереди неё и долбанула ногой в тяжёлую дверь.

Она и пошла. Уверенно так, размашисто, впереди не успевших среагировать мужиков. Не глядя под ноги и совершенно не беспокоясь о крутящихся перед ней лайсаках.

– Фыр-фыр-фыр! – встревожился Шех, метнувшись ко мне.

Поторапливаясь за этой полоумной, я сгребла его на ходу:

– Что не так?

– Фыр-фыр-фыр! – разволновался он, не зная, как объяснить что-то явно нетрадиционное в нашем общении.

Малыш тревожно всматривался в меня, ища следы понимания. Потом резко выкрутился из рук и, спрыгнув, пулей рванул обгонять Блэр. Будь я поумней, помчалась бы следом, вспомнив собственную догадку насчёт «похоронила себя». Трудно быть женщиной – с этим проклятым эгоизмом вечно поспеваешь лишь за собой в ущерб многим правильным вещам, которые так больно оплакивать. А списать в утиль не получается – для этого надо ещё обзавестись и бесстыдством.

– Нет! – рявкнул над ухом Алесар и отбросил меня со своего пути в лапы Арнэра.

Мы только вышли в пещеру с провалом, как эта сволочная Блэр достигла его края и безо всяких прощаний шагнула в пропасть. Не бросилась, не рухнула, а сделала самый обычный следующий шаг и пропала. Алесар опоздал лишь на пару секунд, чудом затормозив на самом краю. Глухой удар где-то внизу не оставлял сомнений: очень и очень глубоко.

– Ксейя? – растерянно вытаращился на меня Мейхалт.

А что я? Задушевная подружка, которой долгими вечерами начирикивали свою грустную повесть? Я видела эту ненормальную первый раз в жизни – даже историй о ней слышала раз, два и обчёлся. Но одно совершенно очевидно: просто так отсюда мои мужики не уйдут. Я скрипнула сердцем, осторожненько подобралась к краю и улеглась на пузо. Для надёжности ещё и ноги Алесара обхватила – прилипла к его сапогам комком глины и попыталась нащупать внизу хотя бы искру живого. Лежала долго, трудилась изо всех сил, но темнота в глубине провала не ответила.