Расправь свои крылья

– Да, я не бросал твою маму. Я всегда любил ее. А еще я всегда любил музыку. Она была важной частью моей жизни. Тогда я был всего лишь посредственным скрипачом в составе гастролирующего оркестра. Я был предан своему делу, предан своей семье. Все было хорошо до того момента, как мне предложили стать ведущей скрипкой и отправиться в мировой тур. Мне всегда казалось, что Вера понимала меня, что разделяла все мои переживания, что она жила вместе со мной в моем вдохновенном творческом мире. Я часто играл для нее, придумывал особенные мелодии, посвященные ей. Ты тоже росла в окружении звуков скрипки, твой талант развивался необычайно быстро, ты все схватывала на лету. Но потом Вера начала ревновать меня к музыке и видеть в ней какую-то угрозу. В нашей жизни стало появляться все больше непонимания. Она больше не хотела слушать композиции, которые я ей посвящал. Она боялась отпускать меня на концерты, ее постоянно одолевала дикая ревность. Притом что она всегда была для меня единственной женщиной. Однажды, когда я вернулся с гастролей, она почему-то решила, будто я изменил ей с другой женщиной из нашего оркестра. После этого Вера как с цепи сорвалась. В эти же дни, во время одного из плановых медосмотров для оркестра, я узнал, что у меня вторая стадия рака мозга. Это стало для меня полнейшей неожиданностью, ведь я чувствовал себя превосходно, а головные боли, которые иногда мучили меня, казались обычной вещью. Я несколько дней собирался с мыслями, морально готовился, чтобы рассказать ей об этом. Когда у меня на руках уже были все обследования, я сообщил Вере, что нам нужно будет серьезно поговорить. Но я не успел ей ничего рассказать, потому что твоя мать решила, будто речь пойдет о том, что я ухожу от нее к другой женщине. Едва я попытался рассказать о своей болезни, надеясь, что вместе мы найдем способ пережить это, она выдала мне, что изменила мне со своим начальником и хочет порвать со мной. В то время она работала финансистом в ювелирной корпорации Германа. Ну вот у них и закрутился служебный роман. Как выяснилось, он продолжался довольно долго, пока я, ничего не подозревая, разъезжал по гастролям. Она сказала мне, что любит Германа, потому что он любит ее, а я, как она считала, любил только свою скрипку. Эта новость сломила меня окончательно, поэтому я собрался, схватил футляр со скрипкой и вышел. Твоя мать бросилась за мной, я помню, как мы кричали друг на друга прямо на глазах у прохожих. В какой-то момент она выхватила у меня футляр со скрипкой и с ненавистью бросила его на дорогу, на проезжую часть. Я инстинктивно дернулся вслед за ним и… угодил под машину.

Я очнулся на следующий день в больнице. Первым человеком, которого я увидел, была Вера. Она цеплялась за меня со слезами, умоляя, чтобы я простил ее. Но… но я не мог простить ей предательство. От врачей она узнала, что у меня глиобластома. Из-за черепно-мозговой травмы, которая произошла в результате аварии, она начала резко прогрессировать. Доктор сказал, что мне требовалась срочная операция стоимостью в два миллиона рублей. У нас таких денег не было, как и возможности найти их в кратчайший срок, поэтому в благотворительном фонде был открыт сбор средств.

– Я помню эти дни. Мама сказала, что у тебя был перелом ребра, но об остальном умолчала. Она каждый день ходила навещать тебя.

– Да, на протяжении двух недель она пыталась заботиться обо мне, чувствуя себя виноватой. Новость о моей болезни стала для нее полнейшей неожиданностью. Она надеялась найти деньги на лечение, и мне казалось, что она искренне за меня переживала. Врачи давали неутешительные прогнозы, они не стали меня обманывать в том, что даже после этой операции болезнь окончательно не отступит, а будет всего лишь приглушена. Они сказали, что лучшее, на что я смогу рассчитывать после лечения, – это десяток лет. Так и вышло. Как видишь, мое время на исходе. Я даже был готов простить ее и с учетом того, что был смертельно болен, забыть обо всем и сохранить нашу семью. Но… твоя мать решила иначе. Это был ее выбор. Я ее простил. Она была красивой, молодой и здоровой женщиной, а я сражен страшной болезнью, которая с каждым днем приближала меня к смерти. На операцию средства набирались медленно и с трудом, никто из нас не верил в благоприятный исход. Вера не хотела, чтобы ты узнала о моей болезни, да я и сам не готов был обрушивать на ребенка такие новости. Поэтому я уехал. Так прошел месяц. Вера занялась документами на развод, я их подписал. Твоя мать призналась мне, что Герман сделал ей предложение. Я встречался с ним пару раз. Без операции врачи давали мне всего полгода жизни, в глубине души я был рад за нее, что она не останется одна. Вера не хотела проходить через всю боль вместе со мной, это было бы тяжело. Наверное, в ней просто не осталось любви ко мне. В ее жизни появился новый мужчина. Она решила отпустить меня, а я – ее. Я был вынужден исчезнуть и из твоей жизни, Макси, хотя мне было очень сложно примириться с этим. Но я думал, что умираю.