Разбитый Дмитрий Юрьевич бежал, как уже было сказано, сначала на Северную Двину, а потом в доброжелательный к нему Новгород. Уйти князю помогли двиняне, которые выполнили его приказ: ниже «городка Орлеца реку пегинями передолбити»,
отсекая погоню[401]. После бегства Шемяки все окрестные земли были разорены. Особенно пострадали городки и селения по Кокшенге и Устюжская земля. По сообщению Вычегодско-Вымской летописи, Василий II «Кокшенгу взял, кокшаров посекл и пошел казнить Устюг, по што усюжана Шемяке норовили»[402]. Великий князь в этих карательных действиях не участвовал, оставаясь на протяжении всей кампании в Ярославле. Но расправы над кокшарами и устюжанами творились от его имени. Скорее всего – намеренно. Как полагает Н. С. Борисов, Василий Васильевич решил провести зачистку северных земель и поручил это не преданным воеводам, а подросшему 12-летнему сыну. Так он приучал наследника к «жестокости – этому важнейшему инструменту власти»[403]. Урок был усвоен, но своеобразно. Став государем, Иван III избегал участия в боевых действиях, понимал необходимость кровопролития, но не стремился к нему. Карал врагов князь, впрочем, безжалостно.После «умиротворения» Русского Севера ни Шемяка, ни Василий II активных военных действий больше не предпринимали, но состояние зловещей неопределенности сохранялось вплоть до внезапной смерти Шемяки в Новгороде в 1453 году. Большинство историков полагает, что галичского князя отравил подкупленный московскими людьми повар с говорящим прозвищем Поганка, который «дал ему зелье в куряти»[404]
. Операцией по ликвидации Шемяки руководил великокняжеский дьяк Степан Никифорович Бородатый. Этот человек пользовался особым доверием своего государя[405] и был посвящен во многие тайны московского двора (именно он поведал летописцу обстоятельства рождения Василия II)[406]. Степан (Стефан) Никифорович происходил из Ростовской земли, о чем свидетельствует его второе, помимо «Бородатый», прозвище – «Ростовец»[407]. Но служил московскому князю дьяком достаточно долго, по подсчетам И. Г. Пономаревой, «по меньшей мере, лет 30»[408]. Это, несомненно, был умный, деятельный и, что важнее, преданный повелителю человек. Именно Степан Бородатый, по сообщению Ермолинской и Львовской летописей, привез в Новгород яд («смертное зелие»)[409]. Однако, требовался тот, кто смог бы осуществить планы московских властей. У дьяка был помощник, вхожий в окружение Дмитрия Юрьевича, который и стал непосредственным организатором акции по устранению. Это служивший Шемяке боярин Иван Котов[410]. В причастности его к устранению галичского князя был уверен очень информированный боровский игумен Порфирий, входивший в окружение московского государя. Много лет спустя, встретив в своей обители странствующего монаха, он сказал, что тот, даже постригшись, «не очистился от крови князя Дмитрия, которого уморил»[411]. Полагают, что этим иноком и был Иван Котов.
Рис. 28. М. Федоров, Н.И. Соколов. «Смерть Шемяки».
Иллюстрация к заметке о постановке на Императорской московской сцене пьесы Д. В. Аверкиева «Темный и Шемяка» в издании «Всемирная иллюстрация». СПб.: Издание Германа Гоппе, 1873
Подкупленный Котовым княжий повар по прозвищу Поганка, как мы уже упоминали, положил отраву в куриное мясо. «И принесоша его предъ князк, и яде не ведыи мысли ихъ\ не случи же ся никому дати его»
[412]. Умирал Шемяка долго (12 дней) и мучительно [413]. В ходе медицинского исследования останков Дмитрия Юрьевича, проведенных в 1987 году, было установлено, что его отравили мышьяком, что вызвало обезвоживание организма и последующую мумификацию тела[414].Совсем иную версию о заказчике отравления Шемяки выдвинул недавно Д. М. Володихин. Он предположил, что «новгородцы сами решили избавиться от человека-проблемы, крепко ссорившего их с могучей Москвой».
Справедливости ради отметим, что перед этим историк упомянул и о возможности отравления Шемяки людьми великого князя, красиво сформулировав свою мысль: «по всей видимости, московское серебро решило исход войны вернее, чем московская сталь»[415].