Распря великая. Московско-галичские войны второй четверти XV века

Интересно рассказал о битве под Галичем В. И. Татищев. По его утверждениям, Оболенский перехитрил Шемяку, атаковав его со стороны озера. Начал сражение полк перешедшего на службу к Василию II татарского «царевича» Касима, основателя Касимовского ханства: «и бысть бой крепок надолзе, падаху людие с обе страны». Решающим стал удар воинов Государева двора, которым командовал князь Дмитрий Иванович Ряполовский. Прорвав центр неприятельской позиции, дворовый воевода рассек («раздвоил») войско Шемяки надвое. После чего левый фланг галичан был атакован пешим (или спешившимся) полком Василия Ивановича Оболенского. Правый – татарами Касима. Его воинам также пришлось спешиться, так как на холм, где стояла Галичская крепость, на конях они попасть не могли. Слаженные действия великокняжеских воевод привели к тому, что противник дрогнул и обратился в бегство. «Город же Галич затворися»[389].

Рис. 27. Битва под Галичем 27 января 1450 г. Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

Потерпев очередное поражение, Дмитрий Юрьевич не укрылся в своей столице, опасаясь, что та станет для него гибельной ловушкой, а ушел в Великий Новгород. Галичане не сдавались до прибытия к городу самого Василия Васильевича. Только тогда они открыли ворота и покорились. «Омирив» Галич и оставив там наместника, великий князь на Масляной неделе вернулся в Москву.

Существует жалованная грамота Василия II слуге Василию Ананьевичу Коже, в которой сообщается, что бежавший из-под Галича Шемяка чудом избежал плена. Но не все так просто. По одной версии, во время преследования государев слуга Василий Ананьевич[390] настиг галичского князя и даже убил под ним коня, а также захватил лук и палаш Шемяки. За это был щедро награжден сельцом, деревней и пустошами. И пожалован прозвищем «Кожа», так как освежевал коня и привез великому князю кожу с него как военный трофей (видимо, вместе с луком и палашом)[391]. А. А. Зимин посчитал грамоту Василия II о награждении Василия Ананьевича подделкой. Она, как указал Александр Александрович, датирована 4 февраля, с указанием «на Москве», а великий князь вернулся в столицу в начале марта[392]. Впрочем, публикаторы грамоты в ее подлинности не сомневались.

Потерявший все, но не сломленный Шемяка смог добраться до Великого Новгорода. Там его встретили торжественно и с великим почетом. Иначе и быть не могло. Князь всегда доброхотствовал Государству Святой Софии. Помня его добро, новгородцы демонстративно продолжали считать Дмитрия Юрьевича великим князем. Сам Шемяка не успокаивался и мириться с Василием II не собирался. Вскоре он направился на Северную Двину, набрал там новое войско и выступил в поход в «насадех» (кораблях) к своим потерянным городам. 29 июня 1450 года смог захватить Устюг – столицу промыслового Русского Севера, где ежегодно собирались и складировались огромные ценности, доставлявшиеся с Югры и других центров пушного промысла. Город он взял без боя и был хорошо принят местным людом. В Устюге князь «земли не воивал и людей добрых привел к целованию»[393]. Впрочем, отказавшихся ему присягать местных начальников Шемяка казнил, приказав утопить в реке Сухоне. Почему-то все они оказались пермяками. В Архангелогородском летописце и Вычегодско-Вымской летописи перечислены имена: пермские сотники Емельян Лужский (Лузьков), Евфимий Еживин (Эжвин) и десятники Миня Жигулев, Давид Долгошеин[394]. Ни одного устюжанина среди противников Шемяки не названо. Похоже, их и не было.