Распускающийся можжевельник (ЛП)

Схватив его за жилет, я притягиваю его к своему лицу и наклоняюсь своими губами к его губам, проводя зубами по его нижней губе. Я стаскиваю жилет с его плеч, и кожа падает на землю позади него. Твердые плоскости его мышц, прорезанные глубокими бороздками, притягивают мои ладони к его груди, и твердая форма его грудных мышц скользит под моей кожей, когда я провожу рукой вниз к его животу, который покрывается рябью от моего прикосновения.

Но на его коже есть новые шрамы. Свежие, которые перекрывают крошечные белые линии, которые я уже видела. — Твои шрамы… Я провожу по ним пальцами, отмечая подергивание его мышц, которое говорит о том, что он стал опасаться прикосновений.

Как будто с него хватит, он хватает мою руку, отдергивая ее от своего тела, но я замечаю, как дрожат его руки. Дрожь, которая пробегает по моей коже, и его прерывистое дыхание. Он взвинчен и изо всех сил пытается сдержаться.

— Ты не доверяешь моим рукам на тебе.

— Я не доверяю себе. Это не имеет никакого отношения к твоим рукам. С тех пор как ты вернулась, это все, о чем я могу думать. Он отпускает мою руку и снова поглаживает свой череп взад-вперед. Зажмурив глаза, он сжимает руки в кулаки по обе стороны от головы, его массивные руки привлекают мое внимание.

— Твои руки на мне.

— Ты позволяла кому-нибудь еще прикасаться к тебе?

Его глаза темнеют, когда он смотрит на меня сверху вниз, и так же, как это было когда он был немым, я не могу прочитать его мысли. Возвращение его голоса не изменило тайны того, что скрыто в его сознании.

Я знаю только, что сломленный мальчик все еще наблюдает за происходящим краем глаза. Тот, у кого ярко-голубые глаза и ужасные шрамы, кто просыпается от кошмаров боли и страданий и боится прикосновений. Я хочу укачивать его в своих объятиях, петь ему колыбельные и говорить ему, что я никогда не причиню ему вреда. Но мое сердце тоже изменилось. Оно стало холоднее и непроницаемее, его пустота наполнилась скорее ненавистью, чем любовью. Как бы мне ни хотелось верить, что я способна вытащить его из этих теней, правда в том, что я сама жила в них, подружившись с демонами моего собственного прошлого. Забираю у мужчин так же, как они когда-то забрали у меня.

Кроме Шестого.

— Если ты не прикоснешься ко мне, больше ничего и никогда не будет, — говорю я и поднимаю взгляд, чтобы увидеть что-то новое, мелькнувшее в выражении его лица.

Возможно, знание. Родственное чувство. Или, может быть, это жестокая насмешка над моей болью.

Часть тьмы рассеивается, и он протягивает ко мне руку, на мгновение колеблясь, и большим пальцем вытирает слезу у меня из глаза.

Он убирает от меня свою руку, но я крепко сжимаю его запястье. Наши взгляды сражаются в тишине, в то время как его мышцы напрягаются, сопротивляясь моему прикосновению. Гнев подрывает мою решимость, говоря мне что он просто упрямится, но я знаю что это неправда. Я вижу по его глазам, что он хочет избавиться от монстра, который держит других подальше. Что из-за этого к нему очень долго никто по-настоящему не прикасался. Я хочу подарить ему минуту покоя, в которой он так отчаянно нуждается.

Даже если мое сердце такое же темное и замкнутое, я хочу унять его боль и еще раз доставить ему удовольствие.

Мы остаемся в тупике, ни один из нас даже не моргает.

И он, наконец смягчается.

Напряжение покидает его с шипением сквозь стиснутые зубы, и он позволяет мне притянуть его к себе для поцелуя. Победа разливается по моим венам, слезы текут по моим щекам. Он опускает голову, и я чувствую, как его руки обвиваются вокруг меня, сжимая. Крепче и крепче.

Мое тело приподнимается над землей, и я держусь за него, позволяя ему брать меня так, как он хочет. Рычание вырывается из его горла, переходя в сердечный стон, и я улыбаюсь ему в губы. Это моя Шестерка. Мальчик, которого я любила, облаченный в тело мужчины, чье сердце, возможно, ожесточилось, но оно все еще там. Под слоями холодной стали оно все еще бьется для чего-то.

Он обхватывает мои бедра вокруг своей талии, губы все еще прижаты к моим, и мы вместе падаем, когда он опускается на колени. Сладость ягод и инжира, которую я помню на его губах, уступила место дымному аромату ликера. Его вкус, возможно немного изменился, но эффект от его поцелуев — нет. Моя голова кружится от восторга, и откуда-то доносится девичье хихиканье из прошлых воспоминаний.

Я не понимала, насколько я разрушена, как мало я получала от привязанности других мужчин. Никто другой никогда так не трогал мою душу, не крал частичку меня.

Мое сердце тянется к крошечному кусочку, который я подарила ему много лет назад, и, как будто все это время оно дремало, оно бьется снова. Возбужденный ритм отдается в моих ребрах, перехватывая дыхание.

Зацепив пальцами подол моей рубашки, он поднимает ткань через мою голову, его глаза наслаждаются моей обнаженной грудью, когда я лежу перед ним.

Его большие пальцы проходят по ним, поглаживая дикую пульсацию возбуждения, которая сильно ударяет между моих бедер, где пульсирует боль от потребности, чтобы к ней прикоснулись.