Распутин

- Ну, невидаль какая! Всего все равно не перечитаешь... - сказала мать. - Пойдем-ка вот лучше со мной ко всенощной. Перед экзаменами-то помолиться не мешает... Бог и поможет... А?

- Я лучше завтра к обедне пойду...

- Ну Бог с тобой, как хочешь... - отвечала она и набожно перекрестилась: над тихим и розовым в лучах вечерних городком вдруг важно и торжественно и чисто пронесся первый удар колокола. - Таня, Таня! - позвала она в окно.

- Вы что, Марья Ивановна? - появился у окна Володя.

- Скажи Тане, чтобы кончала музыку: благовестят...

- Ну, Марья Ивановна... - заныл Володя. - Мы немножко...

- Сказано - нельзя, и нельзя... - строго сказала старушка. - Что ты, басурман, что ли, какой? Люди в храм Божий, а ты будешь тра-ля-ля разводить? Всему свое время. Вот завтра отойдет поздняя, так хоть весь день забавляйтесь, никто слова не скажет...

- Правильно, Марья Ивановна! Целую ваши ручки... - сказал Володя. - Порядок прежде всего... Таня! - строго крикнул он в комнату. - Мамаша приказывает шабашить: благовестят!

- Экий озорник!.. - повторила, качая головой, Марья Ивановна. - Глаша, а Глаша...

- Что вы, барыня? - появилась за Володей горничная.

- Лампадочки-то зажгла?

- Зажигаю, барыня...

- Ты смотри, поглядывай за ними: не ровен час, занавески и загорятся. Нынче масло-то какое...

- Слушаю, барыня...

- Ну, я пошла...

- С Богом, барыня... За нас помолитесь...

Над розовым тихим городком плавал задумчивый и торжественный вечерний звон - и у Прасковеи Мученицы звонили, и в Княжом монастыре, и у Николы Мокрого, и у Спаса-на-Сече, и в селе Отрадном за рекой. Феня, убрав свое шитье, скрылась куда-то. Ваня сел подальше в сирень на старенькую скамеечку. Из дома вышли Таня с Володей.

- О, позволь, ангел мой, на тебя наглядеться... - запел тихонько Володя.

- Нельзя! - загораживая ему рот рукой, строго сказала девушка. - Басурман!

- Не буду, умница! - целуя ее руку, отвечал студент. - А еманципе всех к черту!

И тихонько прошли они садом к заборчику, и постояли там, любуясь вечереющим небом, далями, рекой, и тихонько скрылись за домом. Дверь на крылечке тихонько приотворилась, и из нее пугливо выглянула Феня. Ваня порывисто поднялся ей навстречу.

- Ах! - тихонько уронила девушка и закрыла лицо руками.

- Феня, родная, да что же это с вами? - взмолился Ваня. - Ради Бога... Если бы вы знали, как это мучит меня... Пойдемте, я провожу вас, и вы расскажете мне все... Хорошо?

- Нет, нет, никак невозможно! - тихо с отчаянием отвечала Феня. - Больше недели я... была так счастлива... около вас... А теперь, видно, конец... Я - просватана, милый... И ежели вотчим узнает, убьет он меня... Оставьте меня и... прощайте... простите...

И бросив на опешившего Ваню испуганный взгляд, она торопливо пошла к калиточке.

- Подождите, Феня! - вдруг устремился за ней Ваня. - Это - вздор! Мы все повернем по-своему... Я иду с вами...

- Нет, нет, милый... - борясь со слезами, решительно отвечала вся бледная Феня. - Никак нельзя. Если узнают, убьет меня вотчим... и вся семья без куска хлеба останется... Он в руках нас держит... Спасибо, милый... и простите... И - не мучьте меня... Такова уж судьба...

Она быстро исчезла за калиточкой. Ваня, ничего не видя, торопливо ушел опять в кусты. Из-за старенького дома в сиянии вечера вышли снова рука об руку Таня с Володей. И забывшись, Таня тихонько запела:

- Поутру, на заре,

По росистой траве

Я пойду свое счастье искать...

- Петь нельзя! - строго остановил ее Володя. - Басурманка! Еманципе!

Она счастливо рассмеялась... И взявшись за руки, они восторженно смотрели друг на друга, а над ними, над всею сияющей землей пел задумчиво и торжественно вечерний звон...

X

ГЕНИАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ