Распутин

- Не признаю еманципе[17]! И ты говоришь это, только чтобы позлить лишний раз меня. Я сторонник «Домостроя»: жена да боится своего мужа! Ну и чтобы насчет хозяйства мастерицей была. Особенно, чтобы в воскресенье поутру были у меня непременно пирожки, эдакие пухленькие, тающие... И начинка чтобы была самая разнообразная: с морковкой, с грибками, с мясом, с груздочками, с яйцами, с капусткой тоже вот, покислее... М-м-м... Дух по всему дому идет, амбрэ[18]***, а в груди - торжество... А вот когда борщом в доме пахнет, не выношу. Запах сытый, домовитый, а вот подите: не люблю!

- Скажите пожалуйста!

- Да. Печально, но факт! - И вдруг у него порывисто вырвалось: - Танюрочка, милая, если бы ты только знала, как я тебя люблю!

- Тише! - строго остановила его Таня. - А то к обедне не приду...

- А если чинно и блаародно, то, значит, придешь?

- Посмотрим, посмотрим...

- Ах как терзаешь ты мое бедное сердце! - воскликнул студент тихонько и, вдруг встав в позу и кому-то подражая, запел:

Галлупка мая,

Умчимся ф края,

Где фсё, как и ты,

Саввиршенство!

- Дети, чай пить! - позвала из окна Марья Ивановна.

- Чичас, Марья Ивановна! Идем... - отвечал Володя и продолжал:

И буддим мы там

Дилить паппалам

И рай, и любофь,

И блаженство!

- Синьора! - обратился он к Тане, предлагая ей руку калачиком. - Прашу вас...

И с подчеркнутой торжественностью он повел ее к старенькому крылечку.

- Ну и озорник мальчишка! - засмеялась из окна Марья Ивановна. - А Ваню вот опять обидел...

- А что он? Плачет? - испуганно воскликнул студент. - Чичас, чичас утешу...

- Экий озорник! - повторила Марья Ивановна. - Ну, твоей жене скучно с тобой не будет...

- Вы слышите, Татьяна Ивановна? - тихо и значительно сказал Володя.

Они скрылись в стареньком крылечке.

В верхнем этаже слышалось передвиганье стульев, звон посуды и радушные голоса:

- Погодите-ка, Галактион Сергеич, я вам икорки положу... Глаша, а что же варенье? Да малинового не забудь - Галактион Сергеич больше всех малиновое любит...

- Да уж знаю, знаю, чем барину угодить...

- Ну вот спасибо, милая... Володя, Таня, что же вы не садитесь?.. А у крайнего окна с «Вестником Европы» в руках появился вдруг

Ваня: сперва он делает вид, что читает, а потом, осмотревшись осторожно вокруг, нарочно роняет вдруг книгу вниз, как раз у окна Фени. Девушка вздрогнула от неожиданности и, пригнувшись к машине, начала с особым усердием шить.

- Извините, я, может быть, напугал вас? - проговорил Ваня, появляясь под ее окном. - Нечаянно упала с подоконника книга...

- Ничего, что вы... - смущенно отвечала девушка, вспыхивая.

- А скажите, Феня, почему это я не встречал вас в городе никогда

раньше? - спросил Ваня. - Это прямо удивительно. У нас все друг друга знают...

- Я на самом краю ведь живу, туда, к Ярилину Долу... - отвечала Феня. - А выхожу совсем редко.

- Это очень жаль... - хрипло от приступившего волнения сказал Ваня. - Мне так хотелось бы видеть вас где-нибудь в другом месте. Мы могли бы читать с вами вместе, развиваться... Хотите, я дам вам книжек? И журналов могу всяких достать...

- Спасибо...- зарумянилась вдруг Феня. - Только ведь я неграмотная.

- Как?! Неграмотная?! - поразился Ваня. - Проклятое правительство! Конечно, им выгодно держать народ в темноте, но подождите!.. Феня, милая, приходите завтра к обедне в Княжой монастырь. Хорошо? А оттуда мы прошли бы на реку, взяли бы лодку... Хорошо?

- Ах что вы?! - тихонько воскликнула Феня. - Разве это возможно?!

- Отчего же? Ваше недоверие... оскорбляет меня, Феня... Я как человек сознательный... с самыми лучшими намерениями... а вы так относитесь...

- Ах нет, не то! Совсем не то... - прошептала девушка и вдруг закрыла лицо обеими руками. - Вы не знаете...

- Да в чем же дело? - спросил с участием Ваня. - Феня, милая... вы меня мучаете... Я должен сказать вам, что я... я полюбил вас... сам не знаю как... и мне так хотелось бы...

- Милый... голубчик... - пролепетала девушка с выражением бесконечного счастья на лице. - Я не только... я всю душу отдала бы тебе... Но... но не знаете вы беды моей...

По лестнице послышался снова грохот ног и голос:

- И буддим мы там, Дилить паппалам И рай, и любофь, и блаженство...

Из крылечка вылетел Володя, но - Ваня сидел уже у зеленого столика, погруженный в чтение.

- Что же чай пить, Максим Ковалевский? - сказал Володя. - Иди, брат...

- Потом. Я должен кончить одну статью... - отозвался Ваня холодно.

- Да ты не дуйся, брат! Или, если хочешь, дуйся, но не на самовар: он за мои грехи не ответчик. Идем, не ломай дурака...

- Я еще раз повторяю, что я должен сегодня же кончить эту книжку «Вестника Европы»... - сказал Ваня с достоинством. - И внутреннее обозрение тут очень интересно, и статья по финансовым вопросам очень хороша...

- Какая статья? - недоверчиво переспросил Володя.

- «Монометаллизм или биметаллизм»...

- Что такое? Монобитализм? Это еще что за зверь такой?

- Не монобитализм, а монометаллизм...

- А я тебе говорю в лицо, Ванька: ты - подлец!

- Это еще что такое?!

- А то, что в статье этой ты, конечно, ни бельмеса не понимаешь, а только дуракам пыль в глаза пускаешь...