Распутин наш. 1917

– Надежда! Она главный и единственный двигатель всего земного… Доказано наукой! Во время жестокого эксперимента в одном американском университете[69] исследователь поместил крыс в бассейн с водой, чтобы проверить, как долго они могут держаться на плаву. В среднем зверушки изнемогали и тонули через 15 минут. Но прямо перед тем, как они сдавались, исследователь вынимал их, сушил, давал отдохнуть и возвращал в воду. Что вы думаете, как долго крысы продержались в следующем раунде? Еще 15 минут? Десять? Пять? Крепче держите свечку, милейший Николай Степанович! Шестьдесят часов!.. Надежду следует сделать официальным национальным символом, ибо она пронизывает всю нашу жизнь и присутствует даже в мелочах. Вот, например, этот собор. Вы видели по бокам от главной колоннады два пустых постамента? Согласно проекту, там должны расположиться бронзовые фигуры архангелов, но пока пьедесталы пустуют. Люди рассказывают, что архангелы пожелают занять свои места, когда в России воцарится мудрый, справедливый и честный правитель. Народ говорит не “если”, а “когда”. Надеется и верит! Разве это не прекрасно?

Внимательно оглядев оцепеневшего генерала, поругав себя за перебор информации, вываленной на голову неподготовленного хроноаборигена, Распутин кашлянул, привлекая внимание собеседника и ровным, холодным голосом предложил более приземленное объяснение:

– Церковь – идеальное место для подобных встреч. Удобно, не привлекает внимания. Мало ли кто решил пообщаться с Всевышним и встретил за этим богоугодным занятием другого богомольца. Но давайте перейдем к делу…

– Ваши сведения полностью подтвердились, – выйдя из состояния грогги и кивнув, яростно зашептал генерал, – солдат подкупают прямо у казарм[70], натравливают на жандармов, требуют, чтобы шли защищать население от полицейского произвола, хотя дело обстоит совсем наоборот – городовых самих впору брать под защиту. Да и силы не равны. Вся городская полиция – три тысячи человек, гарнизон – сто семьдесят тысяч, состоящий по большей части из резервистов и призывников второй волны, в основном крестьян, растерянных, распропагандированных, злых на правительство…

– … и очень хорошо вооружённых, – закончил за генерала Распутин. – Семимиллионная русская армия располагает двенадцатью тысячами пулеметов на пяти фронтах, а в 170-тысячном Петроградском гарнизоне, не нюхавшем пороха, их больше трех тысяч, четверть от фронтового наряда.

– Как же сподобилось такое? – свечка в руке генерал задрожала, расплавленный воск капал на пальцы.

– Каким образом их распределяли между фронтом и тылом, это вопрос к генералу Алексееву, начальнику генштаба. Главнокомандующий Николай II так и не разглядел в своем подчиненном руководителя военного заговора, – вздохнул Распутин, забирая из кулака Батюшина дрожащий огонёк и ставя перед образом Николая Угодника, – но меня больше занимает другой вопрос, как же все это проспали знаменитые генералы русского сыска Заварзин, Васильев, Спиридович, Глобачев и лично вы?

Батюшин зябко поёжился и опустил голову.

– За всеми думскими оппозиционерами уже полгода как установлено негласное наблюдение. Но армия всегда оставалась на особом положении, не допускающем контроля извне.

– Хорошо, пусть так. А что говорят филёры, ведущие наблюдение за теми, кто не находится на особом положении?

– Полицейские донесения последних трёх недель писаны, как под копирку: к иностранному гражданину N пришло больше гостей, чем ушло от него. Столько-то осталось ночевать и даже квартировать.

– Ну, это как раз понятно. Заговорщики боятся арестов, потому и перебрались на жительство к союзникам… Они просто еще не знают, что репрессии никому ничем не помогут…

– Надо собрать силы в кулак…

– Именно об этом я и хотел нижайше просить вас, уважаемый Николай Степанович. Возьмите на себя столь неблагодарный труд, перешагните через ведомственные барьеры, поговорите, с кем успеете. Надо спасать сотрудников аппарата по борьбе с уголовной преступностью и городовых. По ним будет нанесен первый удар. Оперативников лучше собрать в здании полицейского архива, городовых сконцентрировать в ближайших к участках тюрьмах. Сделать это необходимо сразу, как только военные объявят, что берут на себя ответственность за поддержание порядка в городе. Ждём уполномоченных делегатов связи из сформированных гарнизонов по известному вам адресу, сможем помочь оружием, патронами, медикаментами и продовольствием, наладим взаимодействие. Главное – выдержать первый удар штурмовых групп, потом будет легче…

– Господи, какие страсти вы рассказываете. Слушаю и поверить не могу. Может, обойдётся?

– Дорогой вы мой контрразведчик, вспомните наше общение за последний месяц. Я хоть раз вам соврал?

Батюшин молча покачал головой.