Распутин наш. 1917

Сталин неожиданно для Распутина оказался стоящим вплотную рядом с ним. “Какая, однако, стремительность и бесшумность движений! Вот в ком пропадает диверсант!”- мелькнула шальная мысль в голове. Взгляд упёрся в лицо будущего генсека. Подпольщик смотрел пристально и жёстко, но по-новому, с любопытством. Во всяком случае, ни презрения, ни злобы Григорий не заметил.

– Конфликт между трудом и капиталом тоже может быть управляемым извне и преследовать цели, не имеющие ничего общего с построением справедливого общества, – закончил свою мысль Распутин.

– Значит, революционную ситуацию в России кто-то может использовать в своих геополитических целях? – спросил Сталин, растягивая слова, и словно обращаясь к самому себе, а не к собеседнику. – Кто-то манипулирует революционным движением?

– Именно это происходит в настоящее время, чему есть множество прямых и косвенных доказательств, – кивнул Григорий.

– Продолжайте, – Сталин ощутимо ткнул Распутина пальцем в пуговицу, отвернулся, заложил руку за спину и неторопливо прошелся походкой охотника у звериной лёжки.

– Задолго до 1914 года английская элита и американские банкиры достигли консенсуса о целях предстоящей войны – на планете должна остаться всего одна империя – Британская. Все остальные подлежат расчленению на множество мелких несамостоятельных, максимально ослабленных лимитрофов, погруженных в гражданские войны, межнациональные и межрелигиозные распри, полностью зависящих от внешних рынков. Банкиры таким образом получат возможность экономической экспансии, не ограниченную рубежами бывших империй, а Британия и Америка станут единственным оплотом спокойствия и стабильности, сверкающим градом на холме, местом, куда капиталы и светлые головы бегут от стрельбы, разрухи и нищеты.

– Хищническая натура банкиров и лордов – ни для кого не секрет, – согласился Сталин, – хотя мне кажется, вы преувеличиваете их политические амбиции и возможность использовать для своей цели революционные партии…

Сталин остановился, повернулся всем телом и снова упёрся в собеседника тяжелым взглядом.

– Иосиф Виссарионович, вы помните Манифест ЦК РСДРП(б) об империалистической войне, принятый в Берне в далеком 1914 году? Там говорилось о многом, но на три момента я позволю себе обратить внимание.

Григорий опять порылся в портфеле, выискивая разноцветные закладки, благодаря чему нужный документ нашелся легко и быстро.

– Первое. “Для нас, русских социал-демократов, не может подлежать сомнению, что с точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии, самого реакционного и варварского правительства, угнетающего наибольшее количество наций и наибольшую массу населения Европы и Азии.”

Распутин поднял глаза на Сталина. Революционер кивнул, то ли давая понять, что он в курсе написанного, то ли соглашаясь со сказанным.

– Второе, – продолжил Распутин, – “ближайшим политическим лозунгом социал-демократии Европы должно быть образование республиканских Соединенных Штатов Европы, причём социал-демократы будут разъяснять всю лживость и бессмысленность этого лозунга без революционного низвержения монархий германской, австрийской и русской.” Обратите внимание! В этом серьезном программном документе, где важно не только каждое слово, но и знаки препинания, в качестве мишени перечислены все европейские империи, за исключением самой большой – Британской. По-вашему, это случайность?

Сталин ничего не ответил. Лицо его осталось непроницаемо. Только глаза прищурились чуть больше и желваки под желтоватой кожей перекатились вверх-вниз.

– Манифест заканчивается призывом, повторяемым всю войну, – продолжил Распутин, – “Превращение современной империалистической войны в гражданскую есть единственно правильный пролетарский лозунг…”

– Что вас смущает? Вы же не будете наивно предполагать, что правящие классы без борьбы уступят место под Солнцем? А их сопротивление – это и есть гражданская война.