Рассеивая сумрак. Бессонная война

– Я разговаривал с Марой. Вы знаете, что её особый навык – чтение мыслей? – перешёл сразу к делу Нуска, пытаясь увлечь эрда разговором.

Однако Син лишь на секунду нахмурился. Пораздумав, он отозвался:

– Новость скверная, но мои мысли прочесть она не сумеет. Мара – последовательница Тиамы?

Нуска удивлённо вскинул брови, медленно проходя по коврам к столу Сина.

– Не думаю. Видимо, не горит желанием истреблять всё человечество. Но она снова попросила отдать сердце Тиамы. Я отказал.

Син вздохнул. Отложив бумаги и потерев уголки глаз, он откинулся на спинку кресла. Повисло молчание. Нуска резко спросил:

– Она сказала, что скоро прибудет тёмная комета. Что должно произойти в этот день? Почему Тиама хочет вернуться именно тогда?

Бледная до синевы рука Сина скользнула по столу, уронив бумаги. Он уставился в пол, всматриваясь в учинённый им беспорядок. Наконец он отозвался:

– Думаю, из-за меня.

– Что?

– Думаю, она хочет застать меня на пике силы, а скиданцев заставить вспомнить ужас двадцатичетырёхлетней давности. Того дня, когда родился я.

– Она собирается устроить бойню? – хмурясь, уточнил Нуска.

– Сразу после праздника нам следует вернуться в Эрьяру и усилить охрану границ, – только и ответил эрд, а затем поднялся, чтобы подобрать свои разлетевшиеся по полу документы.

Нуска чувствовал, что с ним не хотели говорить о столь важных делах, касающихся Скидана. Неприятное чувство сжигало изнутри, и потому лекарь бросился Сину под ноги, подбирая его бесполезные бумажки, чтобы затем выпрямиться и с улыбкой заглянуть в подёрнувшиеся пеленой усталости глаза.

– Син, почему вы не хотите поделиться со мной своими страхами?

– Ты хочешь знать, что я думаю на этот счёт? – усмехнулся Син. Он сощурился, а его глаза недобро блеснули.

Нуска покачал головой и вздохнул.

– Как и всегда, я не услышу ничего хорошего, так?

– Ты знаешь, что мне осталось всего несколько лет. Я говорил тебе. Это было моим эгоистичным желанием – связать наши пути на несколько десятков месяцев. Мы обменялись кровью, стали братьями по крови и…

– Не называйте нас так, – нахмурившись, резко перебил Нуска. Бумага в его руках смялась, и он наклонился вперёд, вынуждая эрда сесть обратно в кресло.

Син, сложив руки на коленях, нахмурился в ответ.

– И как же я должен нас называть? – сухо поинтересовался он.

– Не имеет значения. Но не так, – ответил Нуска.

Усмешка на лице эрда растянулась шире. Он отвёл взгляд.

– Нуска, ты так уверен, что отродье вроде меня способно хотя бы на братские чувства?

– Абсолютно, – хмыкнул Нуска.

– И с чего ты это взял?

– По глазам вижу, эрд Син.

Нуске ничего не оставалось, кроме как покинуть покои Сина ни с чем. Он не смог ни обсудить интересовавшие его вопросы, ни узнать что-то полезное.

Напоминание о том, что перегрузка дэ в каналах медленно и бесповоротно подводит эрда к концу, осело грязью и на сердце, и в голове. Как лекарь он не мог ничего сделать. И с полным осознанием собственной никчёмности разбитый Нуска вступил на площадь, переполненную радостными возгласами, пением и танцами.

Сифы в праздничных одеяниях водили сразу четыре хоровода вокруг дерева. Вокруг каждого маленького хоровода водился хоровод крупнее. Выкрикивая слова неизвестных Нуске песен под игру пилек, народ возносил хвалу Инанне, духу плодородия.

Сказочные огоньки освещали счастливые лица сифов. Какая-то девушка, смеясь, схватила Нуску за руку и увлекла за собой в хоровод. Сначала лекарь не поддавался веселью – его ноги казались деревянными, а голова тяжёлой от неприятных мыслей. Но постепенно он втянулся. Позволил себе забыть о неприятном разговоре, о проблемах Скидана, о возможном вмешательстве Тиамы в их спокойную жизнь.

Верно… Нуска хотел простой жизни, такой же, как и у этих сифов. Кружась в хороводе, держась за две потные ладони незнакомых людей, лекарь чувствовал, как на его лице постепенно появляется улыбка.

«Мы живём один раз. У нас есть только один шанс стать счастливыми. И эрд Син, вы так не правы, когда упускаете эту возможность. Возможность побыть хотя бы пару часов… счастливым».

Лекарь кружился до потери координации, смеялся со всеми, а через полчаса уже подпевал незнакомым песням. Это было сумасшествие, но такое приятное, что противиться невозможно.

Ноги плясали в траве до упаду. Голосовые связки надрывались, пытаясь вытянуть трудные партии. Тело горело и потело, а ресницы смахивали с глаз влагу. Нуске казалось, будто он снова окунулся в колодец, ведь он вымок с головы до пят, а прохладный ночной воздух то и дело заставлял вспомнить о надвигающемся холодном времени.

Сифы не злоупотребляли алкоголем, поэтому, когда традиционные танцы подошли к концу, пришло время не для разгульной пьянки, а для музыки и песен. Буквально за несколько секунд вокруг дерева выросла платформа, похожая на сцену уличных актёров. На неё взошло более двадцати музыкантов с разными инструментами: там были и пильки, и мира, и фариза, и даже арвина, за которой расположились сразу трое исполнителей. И затем полилась чарующая, настолько завораживающая музыка, что все сбились в кучу вокруг сцены, прервав танцы.