Рассеивая сумрак. Бессонная война

Нуску настолько поразила эта мысль, что он так и продолжал стоять, пока другие отряды стройными шумными рядами проходили мимо. Члены четвёртого отряда просто стояли поодаль, дожидаясь, пока их командир сдвинется с места. Оанн же оказался смелее остальных – он подошёл и снова коснулся лекаря.

– Господин Нуска, ваши волосы уже почти белые. Остальные начинают задавать вопросы.

Лекарь только поморщился и накинул на голову капюшон, а затем, всего на несколько секунд повернувшись к своему отряду, бросил через плечо:

– Да, верно, я не арцент, а хаванец. Если кого-то подобное не устраивает, то это может стать хорошей причиной, чтобы покинуть войска и присоединиться к местной страже.

Солдаты только вылупили глаза от такой дерзкой прямолинейности. Разве офицер может так просто сознаваться в таком проступке? Не отправится ли Нуска после этого под трибунал? И не сочтут ли их причастными к обману, если они примут решение остаться в отряде сурии, посмевшего обмануть всё военное командование?

Нуска же почувствовал, будто с его плеч свалилось сразу несколько неподъёмных мешков. Наконец-то он снова свободен, наконец-то может не притворяться. И, потоптавшись ещё немного напротив покосившегося и криво сложенного деревянного домишки, лекарь уверенным шагом направился дальше.

Ничто не держало его здесь. И не было ни одного воспоминания, которое смогло бы заставить его хоть ненадолго задержаться у этой хибары.

Отряд Нуски вновь сократился. Оанн, Ойми, Варла и Гард решили продолжить свой путь на границу в рядах четвёртого отряда, а остальные предпочли его покинуть. И тогда лекарь во второй раз испытал облегчение: чем меньше людей будет под его командованием, тем лучше.

Нуска не стал вместе со всеми разбивать лагерь и воздвигать палатку у городских стен. Он просто пару минут понаблюдал за работой своего отряда, а затем скрылся в толпе. Лекаря тревожило ощущение чужого присутствия – оно гнало его дальше, вглубь города, на оживлённые улицы.

Этим вечером, проходя под одним из фонарей, Нуска выхватил взглядом из толпы облачённую в плащ фигуру. Они шли навстречу друг к другу и, поравнявшись, застыли плечом к плечу. Не сговариваясь, они обменялись взглядами, внимательно изучая лица друг друга.

– Нуска.

– Вьен.

Лекарю было трудно предположить, по какому судьбоносному стечению обстоятельств они оба могли оказаться здесь в один день и один час.

– Верно, ты думаешь, что я тебя преследую? – с усмешкой проговорил арцент.

– А разве это не так? – переспросил Нуска. Он не ожидал, что брат решит оправдываться.

– Ты никогда не задумывался, почему две повозки могут ехать не сворачивая по одному и тому же пути, а, Нуска? – продолжая усмехаться, тихо поинтересовался Вьен. Его тонкие брови насмешливо взметнулись, а глаза опасно блеснули.

– Я не люблю сложные сравнения. Может, старший брат выразится попроще? – с нажимом сказал Нуска и натянуто улыбнулся в ответ.

– Потому что они направляются в одно и то же место, – покачав головой, разъяснил Вьен таким тоном, будто разговаривал с тупицей. – Пойдём.

И Вьен, нисколько не смущаясь, развернулся на месте, чтобы продолжить путь в противоположную сторону – туда, куда шёл Нуска.

– Если ты хочешь отомстить мне или… – повысив голос, начал лекарь, но не успел договорить – Вьен замотал головой и нахмурился, оглядываясь по сторонам.

– Будь тише. Я не собираюсь сегодня обнажать оружие. Поговорим.

Нуска не знал, что предпринять, но, кажется, ему не оставили выбора. Да и между ними действительно имелось слишком много разногласий, которые необходимо было уладить – словами или в бою.

Толпа начала редеть. Последние прохожие поспешно затворяли за собой двери, а по периметру всего города парами расходились солдаты, прочёсывая каждый переулок. Хоть люди и выглядели такими же беззаботными, как и раньше, но, видимо, Син заранее побеспокоился о безопасности жителей столицы. Введение комендантского часа и патрулей наверняка было правильным решением, но это заставило Нуску хорошенько поволноваться.

«Разве стражники Эрьяры не знают Вьена в лицо? Да и остальные жители? Его ведь прилюдно судили, он даже некоторое время провёл в местной темнице. Если его поймают, то казнят, а я ещё и по лбу получу за то, что разгуливал с ним прямо посередь города».

Однако вскоре они шмыгнули в переулок и окольными путями быстро вышли в трущобы. Нуске здесь были знакомы каждый уголок и каждая выгребная яма. Серые каменные стены домов сменились разношёрстными постройками: бо́льшая часть бедняков отстраивали жильё своими силами, кто из чего горазд. Один – деревянный, другой – из старательно подобранных обломков кирпичей, третий – вовсе из какого-то мусора, глины и палок. И лекарь в который раз с удивлением перечислял в своей голове имена местных жителей – он знал их всех. И также помнил, что каждый из них хотя бы раз в жизни плюнул ему в лицо или спину, словом или делом.

«Я всегда ненавидел знать, аристократов, богачей. Считал, что эти hve спят на мешках с золотом, пока мы – на голом полу. Так-то оно так и есть, но разве бедняки лучше?..»