Расширение прав и возможностей женщин в России

Октябрина сказала, что после установки телефона клиентская база изменилась. Теперь в месяц к ним поступало 50–70 звонков. Звонили женщины, которые узнали о Центре из объявлений. В самом деле, по подсчетам сотрудников Центра, с июня 1999 года по октябрь 2000 года в Центр поступило 759 звонков, 160 из которых были связаны с домашним насилием. Кроме того, они провели 397 очных консультаций (129 из которых относились к компетенциям юристов и психологов). Образовательно-просветительский аспект работы Центра, который, по мнению Октябрины, заслуживал наибольшего вложения сил, действительно набрал обороты. Октябрина сказала: «Нам нужно заниматься профилактикой, так важно передать наши идеи молодым». Для этого было проведено 36 тренингов со студентами университета и в среднеобразовательных школах, читались лекции для представительниц местного женского бизнеса, в женских консультациях и в школах. Кроме того, Центр провел пять круглых столов в женских консультациях, высших учебных заведениях и в отделениях милиции. Уделялось внимание связям с общественностью, активному взаимодействию со средствами массовой информации, которые освещали работу Центра и привлекали внимание к проблемам[135].

Октябрина излучала растущую уверенность как в отношении собственной должности, так и в отношении значимости нарратива кризисного центра. Я попросила ее рассказать мне, с какими проблемами приходят посетители. Многие приходили обсудить проблемы в отношениях с людьми, с которыми они жили: проблемы алкоголизма или ссор из-за жилплощади после развода. Я спросила, сколько из них сталкиваются с домашним насилием. Подумав, Октябрина сказала, что в каждом случае есть «элемент домашнего насилия». Понимание этого явления, однако, было довольно расплывчатым. Одна женщина рассказала о проблемах с матерью, другая – о сложностях в общении с сестрой. Остальные говорили о проблемах с мужьями. Октябрина была удивлена, что женщины готовы прийти и говорить о своих проблемах, как бы они их ни обозначали. Не меньше удивления вызывало у нее то, что люди говорили о домашнем насилии. «Эта проблема и правда существует», – сказала Октябрина.

Мне было ясно, что работа, проводимая в Центре, включает проблематику гендерного насилия и выходит за ее рамки. Октябрина делала часть важной работы, которую и намеревалась делать: это была работа по диагностике, выявлению основных проблем местных женщин. Центр перестраивал и корректировал свою работу в зависимости от этих проблем и приносил существенную пользу женщинам Твери.

Меня также поразило, как по-новому Октябрина рассказывала о двух типах благотворителей. Она начинала работать с местными представителями власти. Раньше она дистанцировалась от них и чувствовала себя чужой. Теперь же Октябрина сообщила, что стала официально сотрудничать с Гуманитарным институтом, на который вначале смотрела с известной долей скептицизма. Она сказала: «Катя делает доброе дело. Она знает, что происходит. У них так много источников финансирования, что почему бы не сотрудничать с ними?» Недавно она провела круглый стол по вопросам насилия в семье, куда пригласила высокопоставленных лиц города и региональной администрации. Октябрина готовилась к следующему шагу: она хотела попасть в кабинет губернатора. «Здорово сотрудничать с администрацией города, но дальше нужно работать на региональном уровне. Вот где ресурсы». Я оторвалась от записей, которые торопливо делала, и улыбнулась ей: «Да, детка, ты проделала долгий путь!» Мы рассмеялись.