Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени

И эта беда стала у нас привычной. В состоятельных людях, действительно больных или мнимых, мы видим лишь жалобщиков. Медицина превратилась в рынок, врачей — не сосчитать. Аптек теперь больше, чем пекарен и мясных лавок. В каждом доме и в приданом каждой невесты ты найдешь сундуки с лекарствами и медицинскими инструментами. В редкой семье нет больного.

Иса ибн Хишам: Ты, грустный доктор, словно пытаешься убедить нас и доказать, что нет пользы от медицины и нет надобности во врачах.

Врач: Негоже такому человеку, как ты, неправильно меня понимать и превратно смысл моих слов толковать. Я всего-навсего хотел лишь сказать, что некоторые врачи своей профессией злоупотребляют. Саму медицину я ни чем не обвиняю, хотя могу к сказанному добавить то, что и до меня не раз повторяли: наука разная бывает, одна наука умы просвещает, от заблуждений исцеляет, и она похвальна и нужна, другая — ржавчиной мозги покрывает, заблуждения порождает, и она вредна, ее плоды ум отравляют. То же и медицина: одна медицина лечит тела и болезни изгоняет — от такой великая польза, она уважение вызывает, другая же болезни множит и лекарства ненужные плодит, она людей унижает и очень им вредит. Поэтому все дело в том, чтобы научиться различать вред от пользы и пользу от вреда. И не думайте также, что я всех врачей огульно обвиняю, среди них есть и хорошие и плохие, я имею в виду только тех, которые из профессии лишь прибыль извлекают, а сами в ней ничего не понимают. Или, хуже того, Аллаха не боясь, к хитростям прибегают, здорового в болезнь вгоняют, а заболевшего в хроника превращают. И все ради того, чтобы алчность свою утолить и богатства накопить. Как было бы хорошо, если бы все люди переняли обычай жителей Китая, которые платят своим врачам только пока здоровы, а если заболевают, то до полного выздоровления платить врачу прекращают. И врачам выгодно здоровье человека беречь и быстрее его лечить. Не то, что у нас.

И не надо распространять сказанное мной на тех искусных в своей профессии докторов, которые служат ей верой и правдой и честно исполняют свой долг, к каждому пациенту внимание проявляют, причины его заболевания изучают, учитывают и порядки страны и ее обычаи, и характер больного и его настроение, и благодаря своей осмотрительности, рассудительности и опытности добиваются излечения. Вежливым обхождением и разумным поведением они рассеивают ненужные страхи и ложные опасения. Используют лишь те лекарства, которые годятся жителям стран Востока с жарким климатом, избегая лекарств, пригодных для жителей холодных стран Запада. Я слышал от своих учителей, что врач, работающий в Египте, должен выбирать лекарства, не слишком сильно действующие и организму египтян не вредящие. Не стоит подряд предлагать все, что в западных книгах названо и предназначено по большей части для организмов крепких и выносливых, не таких, как египетские. Для египтян должен врач выбирать лекарства мягкие и дозу уменьшать, а более всего полагаться на средства природные — настои из трав, слабительные, согревающие, кровопускания, купания, физические упражнения, прогулки на свежем воздухе. Короче говоря, врач обязан свою профессию так любить, чтобы ничто не могло ему ее заменить, чтобы эта любовь душу его наполняла, гордость в нем пробуждала, уважение к себе повышала, от жадности, алчности и погони за богатством его отвращала. Разве тогда сможет он предпочесть все соблазны мира, даваемые деньгами и высокими званиями, радости сознания, что он все тонкости работы своей постиг и совершенства в профессии достиг? Какое звание может быть выше звания врача, блюдущего здоровье людей, телесное и душевное? Какая профессия может сравниться с медициной, нужнейшей из всех созданных Всемогущим Творцом? Известно, что один из скульпторов древнейших времен так восхитился красотой и совершенством статуи, изваянной им из мрамора, что обезумел от восторга и захотел ее оживить, заставить камень двигаться и говорить. Он старался изо всех сил и статуе руки отломил. Но сама статуя существует до сих пор, и изъяны ее — свидетельство высшего совершенства и степени наслаждения человеком результатом своего труда. Что же говорить о радости врача и его наслаждении своей работой, если он имеет дело с живыми людьми, которых он от недугов излечил, вырвал из когтей болезни, к жизни возвратил, которым восстановил поврежденные члены, вернул их прежний облик? Разве придет в голову врачам, понимающим, что такое медицина, променять свое высокое призвание на низкую корысть, стать в один ряд с торговцами и барышниками, у которых нет другой цели, кроме охоты за дирхемами, и нет других достоинств, кроме ловкости в добывании денег? Несомненно, всякий разумный врач предпочтет радость своей работы всем другим радостям и именно работой будет зарабатывать уважение и высокое положение.

В заключение скажу: все заботы и все радости врача в том, чтобы не смотреть на больного взглядом алчущего динаров, а смотреть на исцеленного взглядом, сияющим, как динар.