Рассказ об одной экспедиции

Мы выезжали верхами - Димка, Борис, Шурик, Алешка и я. Я собирал и описывал растения, Димка стрелял птиц, Борис ловил насекомых, Шурик помогал мне, а Алешка непрерывно, как часовой, оглядывал окрестности. Оседланные лошади стояли возле и в любую минуту мы были готовы удрать.

Кинооператор сидел на заставе, время от времени он выходил, заставлял своего помощника вынимать и устанавливать аппаратуру. Вся застава затихала. Он долго ходил в раздумье, затем говорил: «Нет! Нельзя! Солнце уходит в контражур!» - и сворачивал аппаратуру. Он был недоволен, и вся застава чувствовала себя вроде виноватой. Начальник отзывал меня в сторону и спрашивал, можно ли сделать так, чтобы солнце не уходило в контражур.

Вообще наш кинооператор пользовался на заставе огромным авторитетом, ему давали лошадей и охрану, его приглашали обедать, когда у комотрядовцев было что-либо вкусное. И все это потому, что он постоянно рассказывал о том, как пил коньяк с Колькой (это нарком), охотился с Васькой (это известный ученый) и так далее.

Через несколько дней мы зашли далеко на склон хребта. К вечеру, когда пора было собираться домой, внизу у подножия хребта, как раз в том месте, где нам надо было- проходить, показалась группа всадников, человек в пятнадцать. Я долго смотрел в бинокль, но никак не мог рассмотреть, кто это. Мы спрятали лошадей в кусты, а сами из-за прикрытия наблюдали, пока не стемнело. Там же в кустах мы и просидели, подремывая, всю ночь.

Утром Дима долго рассматривал следы на тропе.

- Эх! - сказал он, подражая Дерсу Узала,- я вижу у вас «посмотри есть, а понимай нету!» Неужели не видите, все подковы местной работы, а один след кавалерийских подков с шипами.

Когда мы вернулись в лагерь, отряда не было, он тушил пожар. Горели ячменные поля.

Мы забрали кошмы и поскакали тушить пожар. С шумом и треском горели огромные поля ячменя. Пламя шло широким фронтом. Намочили кошмы в ручье, прицепили их на длинных веревках к седлам и поволокли по огню. Один верховой ехал по одну сторону посевов, другой - по другую, так что мокрые кошмы волочились по самому пламени и тушили его. Мы довольно сильно закоптились, кое-кто получил ожоги, но не опасные.

Сгорело двадцать гектаров ячменя. В том месте, откуда начался пожар, на обочине, на мягкой земле были ясно видны следы подков с шипами.

- Ясно? - спросил Димка директора.- Видишь какие следы?

- Нет, не ясно!

- «Посмотри есть, понимай нету!» - сказал Димка.- Меченый.

На следующий день мы отправили Ксюшу, кинооператора и его помощника со всем нашим имуществом на совхозную базу, где было безопасно, а сами пошли на склон хребта и целый день работали. К вечеру, сварив обед, поели у костра, лошадей пустили пастись. Когда пришло время ложиться спать, мы, взяв ружья и спальные мешки, ушли за километр в кусты и расположились там.

Утром мы проснулись рано. Кругом нас на склоне хребта зеленели луга и заросли кустов. Кусты покрывали чуть не половину склона. Здесь росли и жимолость, и боярышник, они образовали густую непроходимую чащу, через которую трудно было пролезть. Среди зарослей было много полян, и на них, скрытая от всех, шла своя жизнь.

Вот на одной поляне пасется маленькое стадо косуль, их пять, они не замечают нас.

Но что-то спугнуло их. Тень? Откуда она? Медленно по кругу ходит тройка беркутов, и тень одного из них прошла по полянке. Мгновенно, как кузнечики, прыгнули косули в сторону, с невероятной легкостью, как птицы, перелетели через кусты. Вот и исчезло стадо косуль. И опять тишина.

На другой поляне спокойно кормятся зайцы, неторопливо прыгая на своих странных ногах. Но вдруг беркут по круто наклонной линии кинулся вниз на зайца. И когда хищник был совсем близко, такие нелепые и на первый взгляд неуклюжие ноги бросили зверька в кусты с невероятной силой и скоростью, а беркут, тяжело махая крыльями, стал набирать высоту.

Из кустов мы наблюдали за нападением пустельги на горных куропаток, за тем, как вьются в одном месте, охотясь за пчелами, проворные золотистые щурки.

Мы работали в этот день на склоне хребта, а потом спустились вниз и пошли на восток, к совхозной бригаде.

До нее оставалось километра три, она уже была видна, когда мне понадобилось остановиться, чтобы собрать растения. Я не велел никому уходить, но пока я собирал растения, Борис, конечно самовольно, двинулся вперед, его сопровождал Алеша. Не прошли они и километра, как наткнулись на басмачей.

Напоролся на них Борис, а Алеша, шедший сзади, рассудив, что дело еще неизвестно чем кончится, «героически» залег. Борис увидел на кусте листогрызов, пошел к ним по поляне и неожиданно оказался перед наведенными на него дулами винтовок. К счастью, он не понял, что ему угрожает, и, как рассказывал Алеша, не обращая внимания на резкий окрик, преспокойно прошел мимо бандитов. Сказав им «одну минуточку!», он стал собирать в пробирку насекомых с ветки боярышника. Дула винтовок опустились.

- Девона! (блаженный),- сказали басмачи, переглянувшись.