Рассказ одного покойника. Консенсус. Свинья во фраке (сборник)

Стала она вдруг задумываться о семейном положении и благополучии будущей жизни и даже где-то стыдиться моего рабочего звания. Может быть, было так, а может быть, не было, а скорее всего, и было, и не было. От таких догадок и наблюдений я уходил в себя и там иной раз напивался, становился грубым и раздражительным. И тогда приходила ее очередь сомневаться в действительности моей любви по отношению к ней. И что же вы думаете, вместо того, чтобы сделать мне шаг навстречу, открыться душой, она старалась вместо любви возбудить во мне ревность, окольно мне намекая на тот интерес, который она вызывает в мужчинах. Вроде как торговаться со мной начинает, кто кого больше стоит. У меня аж оборвется все внутри от такого несоответствия наших переживаний и отчаянным криком вновь поднимается к горлу. Мне сильнее смерти хочется, чтобы она мою душу увидела, но нет и намека на слияние душ, будто ее душа совсем другим аршином мир измеряет.

От любви до ненависти один только шаг, но и в обратном направлении тоже. В то золотое время все наши скандалы и разногласия кончались сумасшедшей любовью, будто кто-то где-то щелкал переключатель и энергия обид и раздражений меняла полярность на притяжение, когда в отдающейся истоме расходятся ноги, открывая влекущий цветок, влажный на вечерней росе, расцветший в диких зарослях звериной стихии, хищный цветок, выросший из темной почвы загадочной смерти, всасывающий в себя жертвенную живую плоть, чтоб, переработав, отдать ее новой жизнью и самому увянуть с годами. Цветок набухает кровью, вздрагивает лепестками губ и зовет в себя обезумевшее от вида хищной красоты инороднее тело…

Я лежу рядом с ее засыпающей плотью пустой и спокойный. Хрустальная ваза стоит на подоконнике спальни, печаль лунного света разливается в ее многочисленных гранях, мертвые искусственные цветы вытянули из вазы длинные стебли вдаль к равнодушным звездам. Безымянный бродяга-лист в сухих прожилках дождем и солнцем натруженной плоскости прилип к окну, просясь на постой. Он с удивлением смотрит в тепло и уют и беспокойно шевелит краешком иссохшего тела. Осенние листья завороженно летят на зов своей растительной смерти и только мертвые камни бессмертны, все умирает, чего хоть чуточку коснулась жизнь. Мы носим в себе свою смерть. Сколько вот таких беспамятных «листьев» за весь срок службы на земле человечества облетело с дерева жизни в грязную муть, сырость и тлен. У Смерти своя статистика и непостижимые медицинской наукой законы. Человека нет, а человечество есть и продолжает свой ход в неизвестную даль. Человечество придет в конечное будущее, а людей с ним не будет, так только, горсточка от всего, сколько было за долгую жизнь. А кто же я тогда без людей? – спросит, может быть, себя человечество и повернет назад от светлого будущего в темном прошлом искать своих потерянных детей в смерти и нищете. Ведь только прошлое объединяет живых и мертвых и Смерть говорит от имени павших. А может быть, не повернет, побоится возвращаться назад, на прежние круги ада земного, так и пойдет вперед без людей в пустоту бесконечного времени. Ведь только близкие люди делят свои жизни друг с другом, смерть – она одному, смерть – всегда одиночество.

Ночь лежит за окном без движения, лес, утомленный похотью тьмы, погружается в видение сна. А ко мне сон не идет, как к проклятому грешнику, обреченному на вечную думу. Почему человек должен растратить себя, чтобы продлить жизнь в неизвестное будущее? Почему жизнь должна прерываться, чтобы быть непрерывной? Идут ли люди в бессмертие рядом с потомками или потомки навсегда уходят от предков с истертой временем памятью? Много ли найдется родителей, которые видят себя в своих детях и внуках и считают их своим прямым продолжением вдаль уходящего времени?

А на следующий день пустота внутри и опять зло берет, что вместо созвучия душ происходит слияние тел, что тело ее, как подсадная утка для меня вместе с моей душой-селезнем, оттого, что опять ее естество, как заправский охотник, мою душу-птицу влет подстрелило. «Ну вот, ты опять злишься, ты меня любишь только в постели, я тебе только для этого нужна», – она же мне на этот счет выговаривает укоризны, чистосердечно и искренне, меняясь ролями с мастерством заправской актрисы.