Расскажи, чтобы победить

Я рассказал Тине, как в 1970 х, когда я, еще очень молодой человек, управлял студией Columbia Pictures на Западном побережье, председатель Columbia, Лео Джефф, позвонил мне и сообщил, что Дин Мартин катастрофически срывает сроки работы над специальным проектом, который он делал для сериала о Мэтте Хелме. Я должен был отправиться к нему в павильон звукозаписи и «взбодрить Дина», как выразился Джефф. Конечно, Дин тогда уже был знаменитостью, поэтому я попросил Джона Витча, нашего руководителя производственного отдела, который в таких сражениях был ветераном, посоветовать мне, как себя вести. Витч ответил, что разговаривать я должен только один на один, для чего нужно было вытащить Дина из трейлера, где тот отсиживался.

– Итак, – продолжал я свой рассказ, – приехал я на съемочную площадку, к служебным помещениям, готовясь задать Дину единственный вежливый, но четкий вопрос: «Что я могу сделать, чтобы помочь вам завершить проект?» Я протолкался сквозь шумную толпу актеров и членов съемочной группы, с нетерпением чего-то ожидавших. Но тогда я не понял, что они дожидаются начала захватывающей драмы под названием «Офисный мальчик уговаривает Дина Мартина немножко поработать».

Я постучался, потом еще раз. Внезапно дверь с грохотом распахнулась. На пороге стоял Фрэнк Синатра, громогласно вопрошая: «А ты кто такой, черт тебя возьми?»

Дин увидел меня и сказал: «Это хороший мальчик, Фрэнк, директор студии». Я протиснулся в дверь. Фрэнк нависал надо мной. «Чего тебе надо?» – рявкнул он. Я начал говорить, что мы хотим, чтобы Дин закончил работу, но, не дав мне закончить, Фрэнк настежь распахнул дверь и буквально вытолкнул меня наружу, прямо на хихикающих зевак. Потом принялся бранить меня, говоря, что я ничего не умею, непонятно, зачем сюда явился, что никому не интересно, что я имею сказать. А Дин вышел, когда все кончилось, спокойный и довольный! Я же ретировался, униженный, полный ярости и обескураженный, потерпев постыдное поражение на глазах у всей съемочной группы.

– В течение нескольких месяцев, – сказал я Тине, – каждый раз, когда я слышал имя Фрэнка или его музыку, весь этот эпизод снова проносился перед моими глазами, и та же ненависть вновь наполняла меня.

Тина бросила на меня опасливый взгляд, не понимая, к чему я клоню. Но тут я заставил ее перенестись на год вперед, на грандиозную голливудскую церемонию вручения премий, когда я вместе с нашим руководством и несколькими кинозвездами сидел за столом рядом с Синатрой.

– Он несколько раз взглянул на меня, и пережитый тогда мучительный позор возвратился ко мне с новой силой. «О боже, только не это!» – пронеслось в моей голове. Уходя, я был вынужден пройти мимо его столика. Внезапно его рука преградила мне путь. «Ну вот, началось» , – подумал я. Но тут Фрэнк, указывая на меня, громко, так что слышали все вокруг, произнес: «О, это директор «Columbia», умный парень. Попомните мое слово, он в этом бизнесе оставит след. «Columbia» с ним повезло». Он потрепал меня по руке, взглянул мне в глаза и улыбнулся своей знаменитой улыбкой, способной растопить любое сердце. В одно мгновение он вознес меня из глубин ужаса к вершинам гордости.

Рассказывая эту историю Тине, я ни на минуту не забывал о своей цели: убедить ее продать мне права на съемку фильма о ее отце. Моя история должна была продемонстрировать, что я действительно способен должным образом поведать миру о неоднозначной личности Синатры. Из моего рассказа становилось понятно: я понимаю всю сложность его характера, принимаю его со всеми изъянами и недостатками, ценю и темные, и светлые стороны его музыкальной и актерской деятельности.

Тина, сама многократно сталкивавшаяся со сложной натурой отца, переживая подобные сцены, сразу почувствовала, что я понимаю все правильно. Кстати, она сообщила мне, что ее отец никогда не явился бы к Дину Мартину, когда тот работает в студии, если б Дин не отправил своему лучшему другу сигнал SOS.

– Может, он собирался заплакать, может, рассказать о чем-то жизненно важном, а тут вошли вы. И папа набросился на вас, спасая его. Если бы он счел вас случайным придурком, вряд ли он стал бы так себя вести. Если решил, что вы офисный мальчик, то мог так поступить просто от злости, но я думаю, что он только желал защитить Дина в сложную для него минуту. Папа был очень воспитанным и вежливостью не пренебрегал…

А потом я услышал то, ради чего пришел и ради чего рассказал свою историю: