Расскажи мне…

Я не буду описывать подробности, но постепенно для реализации всей своей продукции, они вовлекли много людей, работающих в разных концах Москвы.

Я постепенно отходил от них и встречался все реже и реже, но что у них делалось, приблизительно знал, так как с Сашей иногда встречались, и он мне рассказывал.

Нужно еще сказать (это сыграло большую роль в нашем деле), Саша познакомился с генералом – начальником ОБХСС г. Москвы, и Борис совсем отпустил тормоза. Я еще вернусь к этому, но пока хочу рассказать о другом.

В 1961 году у Саши Шакермана случилось большое горе – умерла жена.

Он похоронил ее на Востряковском кладбище и поставил памятник стоимостью в шестьсот тысяч рублей. Это – бюст из белого мрамора.

Он очень горевал о своей жене, но ему не было еще и сорока лет. И вот в это время за него взялась теща. Она боялась, что Саша снова женится.

У нее было две дочери, одна – Сашина жена, а другая была замужем в г. Одессе и так же, как сестра, имела дочку.

Вот теща и решила, чтобы ее дочка из Одессы развелась с мужем, а Саша на ней женился, и тогда, как она говорила, обе ее внучки будут счастливы, а богатство останется в семье.

Саша поехал в Одессу, встретился с мужем свояченицы и объяснил ему ситуацию и решение тещи.

Я уже писал, что боялся связываться с одесситами, и что о них шла нехорошая слава. Они ради денег готовы на любую подлость.

Муж Сашиной свояченицы был настоящий одессит и, решив на этом деле «заработать», запросил с него один миллион отступного.

Саша был тоже одессит и давал только половину требуемого. Не договорившись, Саша уехал обратно в Москву.

Но теща продолжала действовать и написала своей дочери, чтобы она с ребенком приехала в Москву.

Получив от матери письмо, дочь выбрала момент, когда муж был на работе, забрала ребенка и поехала в Москву, к матери.

Ее муж, придя с работы и не найдя жену и дочку, понял все, и через несколько дней тоже приехал в Москву.

Он и Саша были оба одесситы, и, когда он попросил Сашу отдать ему деньги, хотя бы те, что тот ему предлагал, то Саша сказал: «Она сама легла ко мне в постель. За что же тебе платить?». Обиженный муж уехал в Одессу и написал в ОБХСС о кое-каких Сашиных «делах», о которых он немного знал. Но ОБХСС ни Саша, ни Борис не боялись.

В это же время случилось другое дело.

Борис с Сашей отпускали свою продукцию в магазин на Каланчевской улице, а от завмага эта продукция попадала в ларек на Казанском вокзале, который работал от этого магазина.

Продавщица этого ларька «зарабатывала» очень хорошо, но решила, кроме основного заработка, получаемого от магазина, заняться своим бизнесом.

Так как пропускная способность была большая, а покупатели, в основном, приезжие, то она, получая мужские носки по цене 1 руб. 20 коп. и 90 коп., срывала с дешевых носков ярлычки и продавала все по одной цене – 1 руб. 20 коп.

В ОБХСС вокзала пришла бандероль с носками, у которых продавщица просмотрела и не сорвала ярлычок; а также с показаниями в каком ларьке и по какой цене были куплены эти носки.

Когда работники ОБХСС пришли в ларек с проверкой, они обнаружили и продукцию Бориса в большем количестве, чем числилось по документам. Продавщицу арестовали, но обещали отпустить, если она расскажет все, что знает о махинациях, проделываемых в магазине.

К сожалению, она знала всю цепочку и все выложила.

Как ни странно, но ее отпустили, и, в дальнейшем, она была только свидетелем.

Просто так закрыть дело было невозможно, слишком многим оно стало известно, но Бориса предупредили, и он успел подготовиться.

Бориса арестовали, но никаких улик против него не было, в мастерских и в бухгалтерии был полный порядок.

К нему в Бутырскую тюрьму, где он содержался, пришел работник ОБХСС и предупредил его, чтобы он был спокоен, что скоро будет суд, но за отсутствием доказательств его отпустят.

Как узнал обо всем этом одессит можно только догадываться, но он написал подробное письмо в КГБ, где указал, что в ОБХСС все подкуплены.

Так дело попало в КГБ.

Начальник ОБХСС г. Москвы, его заместитель и многие другие работники были арестованы.

Потом я узнал, что начальника и некоторых других расстреляли после суда, а остальным дали большие сроки.

Арестовали кладовщицу (о ней еще будет речь), Шакермана, мастера мастерских, бухгалтера, и началось раскручивание всего дела.

Следователи КГБ сделали все очень просто: взяв все документы по реализации готовой продукции, арестовали всех, кто ее получал с момента открытия мастерских. Так был арестован и я.

Дело в том, что я уже много лет болел, но точно не знал чем.

Врачи говорили, что у меня бронхит, в чем я очень сомневался, но когда я ложился спать, меня душил кашель. Целый день я чувствовал себя хорошо, а ночью мучился от кашля.

В 1959 году со мной случился приступ, и меня на машине доставили домой.

Это был тяжелейший приступ, продолжавшийся около трех недель. Теперь ни у одного врача не вызывал сомнения поставленный диагноз: бронхиальная астма и сердечная недостаточность.