Расскажу…

Мы стали делать следующий спектакль. «Украденное счастье» Ивана Франко. Потому что Ефремову и всем в театре очень понравилась «Татуированная роза» и наша работа. Хотя они говорили: «Ну, это жуткий характер! Жуткий подводила, придет, никогда вовремя не выпустит». Но все равно Ефремов дал следующую постановку. Уже в филиале МХАТа. На той изумительной сцене – Коршевской! Роман принес пьесу. Причем хотел ввести там западно-украинские танцы, песни, костюмы. Он привез из Львова гору настоящих национальных костюмов, в которые я влезла и другие влезали. Какие-то кокошники, расшивные юбки. Невероятно красиво. Я не знаю, мне кажется, этот спектакль не снят на пленку. Если бы он был снят, было бы так здорово его увидеть.

И вот троица – Бурков, Боря Щербаков и я. И масса прекрасных женщин, мужчин, молодежи, которые там танцевали. Все мы в этой удивительной украинской драме. Конечно, о любви. Репетиции, послезавтра прогон очень важный – смотрит Ефремов. Звоню Роминой соседке. «А Романа Григорьевича нету». – «А где он?» – «Я не знаю». Дальше я начинаю выпытывать и так и эдак. Ничего не могу. Она, как юла, выкручивается. Как моя мама скажет, «как уж на сковороде» крутится. «А когда он будет?» – «Не знаю…» – «А что он с собой взял, какие вещи?» – «Я не видела». В общем, пытаю, как фашист партизана. Ну не поддается. Нет Ромки, и все.

Ефремов уже звереет. Эрман говорит: «Это безобразие! Закроют спектакль! Что это такое?!» Я понимаю, что дело плохо. Надо искать Рому. Без него прогонять нельзя. Начинаю вспоминать. Где он в это время ставит спектакль? А ставил он ни больше ни меньше – в Одессе, в Свердловске, в Харькове. И я начинаю искать через все справочные, через всех знакомых на Одесской киностудии. Звоню администраторам в драматические театры. Несколько часов дозванивалась. Во все эти города.

И главное, все у меня спрашивают: «А когда он у нас будет? Он же выпускает… У нас послезавтра прогон». И все одно и то же: «Послезавтра прогон. Все его ждут. Он обещал вчера прилететь!» Понимаете, все три театра сидят и ждут Виктюка. И пытают меня, где он и что он. И тут я вспоминаю, что он мне как-то обмолвился, что у Акимова в Ленинграде что-то такое вырисовывается.

Я звоню на «Ленфильм», на котором у меня было пять фильмов. У меня пол записной книжки ленинградцев. Представляюсь. Все меня, слава Богу, узнают: «Помогите, как связаться с театром Акимова?» Тут же те: «Подождете? Мы сейчас же открываем справочную книжку. Ленинградскую». Открывают. Находят. Театр Акимова. Директор, главный режиссер. Я говорю: «Нет, вот нельзя как-то за кулисы?» – «Сейчас. К администратору». – «Нет, мне нужно за кулисы». – «Сейчас, Ира. Мы сейчас позвоним какому-то актеру, который там работает». Звонят актеру. Спрашивают телефон «за кулисы». Дают мне этот телефон. Я сижу, как сейчас помню: 8 (гудок) 812 – код города Ленинграда. И дальше набираю закулисный телефон. «Але», – берет трубку дежурная. Я говорю: «Здравствуйте, будьте так любезны, мне надо срочно Романа Григорьевича Виктюка». Ответ: «А он сейчас на сцене, репетирует». Я говорю: «Очень вас прошу, это его из дома беспокоят. Нам надо срочно с ним поговорить». – «Вы уверены, что можно?» – «Ну попросите, он будет очень доволен». – «Хорошо».

Слышу там: шлеп-шлеп-шлеп. Пауза. Жду. Сердце трепещет. И вдруг: «Але!» – «Рома, только не вешай трубку. Это я». Дальше вопль на той стороне трубки: «Как ты меня нашла?!» Я отвечаю: «Это отдельный разговор. Говорю тебе так. Если завтра тебя не будет на прогоне, то Ефремов спектакль снимает». – «Ируся, я сегодня вечером сажусь в поезд». – «Ром, ты понял степень ответственности? Завтра, если не будет тебя на прогоне, спектакля не будет». – «Я буду! Нет, но как ты меня нашла?» Я говорю: «Это моя тайна. Я тебе завтра расскажу». – «Зараза!»

На следующий день в 11.00 на сцене филиала Московского Художественного театра ходит со своим шарфиком надушенный, красивый Виктюк. Бегает по сцене, проверяет все. В 12 прогон уже со зрителем. Какие-то замечания делает. И хитро улыбается: «Нет, как же ты меня нашла?» Я говорю: «Это я потом когда-нибудь опишу». Представляете, сколько прошло лет? Я впервые это дотошно и досконально описываю.

Прогон состоялся. Премьера состоялась. «Браво» кричали. Выбегал на сцену, нас выпихивал, слава тебе Господи, топором не зашиб, не зарубил в драке Бурков. У них с Борькой Щербаковым драка была сумасшедшая по пьесе. И мне перед этим прогоном Ромка тихо подошел и сказал: «Ируся, понимаешь, артисты они у нас хорошие, но могут от волнения чего-нибудь не так сделать». А он поставил потрясающую одну мизансцену, когда Бурков кидает в героя настоящий топор, который летит через всю сцену, и Борька должен успеть увернуться, но упасть. А я бегать должна между ними. И кричать то одному, то второму. Разнимать.