Расскажу…

И вот как-то так все и началось. Чуть позже я поехала еще раз по приглашению, потом мне очень захотелось, чтобы мама моя поехала и увидела эту красоту. И мама полетела туда. Ее принимали все мои друзья. И Альберт, и Янош, и Анна. Она несколько дней там побыла, приехала окрыленная: «Боже! Какая красота!»

Провожала я ее в Шереметьево и безумно боялась: мама в первый раз летела за границу, и я, уже пользуясь своей популярностью, прошла вместе с мамой через государственную границу, через таможню, довела ее до самолета – меня везде пропустили. И в самолет прошла, хотя у меня не было ни билета, ни паспорта, ничего. Я очень волновалась: как мамочка моя полетит? У нее сердце больное. И когда она вошла в этот самолет, я увидела очаровательную пару, изумительного человека, который позже для меня совершил невозможное, которому я благодарна на всю оставшуюся жизнь. Это наш академик. Великий Александр Николаевич Коновалов, который тоже летел в Будапешт со своей супругой. Я была с ним знакома в Москве и к нему кинулась: «Александр Николаевич, я очень волнуюсь, как моя мамочка тут будет лететь. Вдруг ей с сердцем станет…» Он говорит: «Не волнуйтесь, поможем». Мама говорит: «Да прекрати ты, паникерша!» Поцеловала меня: «Иди, беги!» И я выбежала, а она полетела в Венгрию.

Прошло совсем немного времени, и как-то я ехала встречать старый Новый год, 13 января. С той поры я это число очень не люблю. А совсем недавно, 13 мая уже этого года, произошла еще одна беда. И это число я совсем невзлюбила. Окончательно. Так вот, 13 января я еду встречать старый Новый год с какой-то компанией. В это время я пребывала, не скрою, в одиночестве. И просто меня позвали куда-то. Почему-то я была во всем черном. Наверное, «тоска по бывшей (лучшей) жизни». И почему-то я надела – купила где-то в комиссионке – из дутого золота крест. Потом выяснилось, что он вообще католический. Не наш. В то время у меня другого креста не было. И кажется, я вообще была некрещеная, как ни прискорбно об этом говорить. Потому что я крестилась позже. Это особенная история. Я расскажу обязательно вам об этом потом.

Для пижонства я взяла золотую ленточку, очень симпатичная, просто золотая такая тесьма. Завязала бантиком, повесила этот крест. Вся в черном. Еду в машине. Затормозила как раз около Склифа, около Колхозной площади, на красный свет. Держу ногу на тормозе. И вдруг сзади в меня влетает черная «Волга».

Помню, что меня тряхануло. Я почему-то выругалась, хотя я не очень это люблю. Открыла дверь, попробовала выйти, и тут меня качнуло, кто-то подбежал. И вдруг я понимаю, что мне плохо. Я села обратно за руль. Доехала до Склифа. Вошла туда и упала. Потом они сделали мне какой-то укол и стали что-то говорить о каких-то людях, что они все извиняются, что это дети, как выяснилось, очень высокопоставленных начальников, что они случайно не затормозили. Короче, ничего страшного, на машине даже и вмятины нет. А у меня легкое сотрясение.

Стали они меня уговаривать, упрашивать, чтобы я не оставалась в больнице. Отвезли меня домой. Я заснула, утром просыпаюсь, звоню маме: «Мам, что-то мне все хуже и хуже». Вызвала «скорую». И меня отвезли в Боткинскую больницу с сотрясением мозга. Я лежала там довольно долго. Наверное, просмотрели гематому. Потому что я лежала почему-то в эндокринологическом отделении совершенно с другими больными. Что-то мне кололи, что-то делали, как-то меня поднимали. Это было долго, мучительно, муторно.

Ко мне приезжали Марьяна и Анна туда. Они были в Москве. «Вот сейчас ты поправишься и скорей приезжай в Венгрию. У нас есть для тебя предложение», – говорит мне Аня. Что вы думаете, дает мне сценарий прекрасной сказки «Елена Прекрасная», которую они снимают на телевидении. «Главного героя будет играть чудный артист, молодой прекрасный актер драматического театра, а Елену Прекрасную – ты. Только давай поскорей поправляйся».

Проходит еще месяца два, я немножко очухиваюсь. В это время мне привозят сценарий фильма «Вам и не снилось». Я соглашаюсь и начинаю сниматься. Но параллельно лечу в Венгрию на пробы. Ну что значит пробы? Я приезжаю, встречаюсь с чудным артистом, который по-русски говорит; со всей съемочной группой, со всей этой командой, увидела, что такое венгерское телевидение. Начинаю учить язык. Мне подбирают какие-то фантастические костюмы, косу, кокошники, шьют на меня все-все суперзамечательное. И я начинаю пробоваться, даже мы одну сценку какую-то сняли.

Не успела приехать в Москву, звонят с «Мосфильма» – фильм «Шляпа». Я им говорю: «Мне нужно уезжать в Венгрию». А они мне: «Мы успеем снять до поездки». Я вылетаю в Сочи, но чувствую, что у меня «потягивает» спину, низ спины. Ерунда какая-то, радикулит, что ли. Это я сейчас понимаю, что это, видно, напоминал о себе тот удар в спину, который не только дал сотрясение, но как раз приходился мне в позвоночник.