Расскажу…

Что такое сцена? В чем мессианство и служение искусству? В чем оно? Это значит, сидит зритель внизу, а на сцену выходит актер. И он чуть-чуть над тобой. Он выше тебя. Почему? Не потому, что он умнее, талантливее, не потому, что он выше тебя по каким-то нравственным, моральным и другим устоям. Нет. Он, может быть, и глупее тебя, но его профессия заставляет быть на сцене и, в силу своего таланта, открывать миры человеческой души для того, чтобы зритель, который сидит в зале, видел, как в зеркале, как под светом, свою душу. Чтобы он вдруг испытал катарсис или начал понимать свои ошибки, может быть.

«Отчего вы всегда ходите в черном?» – «Это траур по моей жизни. Я несчастна», – говорила моя Маша. Первая реплика Антона Павловича Чехова в «Чайке». Это первая реплика, с которой начинался спектакль. И одна из первых моих центральных ролей. Боже, сколько со мной работал Борис Николаевич Ливанов. Каждый раз останавливая, кричал «Стоп!», когда я говорила эту фразу.

Он объяснял мне, что такое начало спектакля, что такое «это траур по моей жизни. Я несчастна». Что за этим стоит. Мне, девчонке, еще не понимающей ни черта. Не было у меня в жизни таких трагических переживаний, которые испытывала моя героиня. Но надо было настолько вывернуть свою душу и настолько это сказать четко и объемно, и многопланово, чтобы было понятно, что она действительно несчастна. Или наоборот, не несчастна. Может, она прикидывается. А может быть, она так ощущает сегодня эту жизнь потому, что она никому не нужна. А ей хочется, чтобы на нее Треплев смотрел. А он на нее никакого внимания не обращает. И она немножечко эпатажна, она немножечко позирует, надевая все черное для того, чтобы привлечь к себе внимание. Все в этой фразе может быть.

А сидящий в зрительном зале человек, может, который действительно брошен, может, который действительно одинок, и может, у которого сегодня действительно траур в душе, тут же начнет сопереживать этой девчонке. А может быть, потом увидит, что не надо быть таким. Или вдруг поймет, что сам все это придумал, а на самом деле жизнь не такая черная и не такая страшная для него, сидящего в зрительном зале чуть-чуть ниже сцены.

Поэтому сцена не зря придумана. И актерская миссия служения искусству придумана не зря. Нас не будет – она будет продолжаться. Потому что необходимо человеческим сердцам увидеть на сцене нечто прекрасное или нечто трагически ужасное для того, чтобы понять, что все равно надо искать и идти к этому прекрасному. Потому что жизнь все равно прекрасна. Потому что жизнь единый раз дана Богом для того, чтобы человек ощутил и горе, и радость, и счастье, и потери, и снова возвратился и пронес свою душу через всю свою тяжелую, трудную жизнь, все-таки незапятнанной, чистой и пришел к Нему все-таки с какой-то живой душой, непакостной, неиспачканной, нерастоптанной, а все-таки живой. И это самое сложное, что отпущено судьбой испытать каждому человеку. Вне звания, вне профессии, вне популярности.

Любой артист в маленьком городе, в каком-нибудь клубе, в каком-нибудь заштатном маленьком театрике, выходя вечером на сцену, все равно несет в себе или хочет нести и должен нести или пробует нести искру Божью, которой его Бог одарил, которая называется талантом. Это нужно делать всюду. Где бы ты ни находился – на площади, в цеху, в пьяной компании, в театре, в цирке, где, может быть, на тебя будут смотреть дети и ждать от тебя клоунады, а ты выходишь совсем с другим. Но ты все равно должен чем-то радовать людей. Потому что это твоя миссия, это твоя профессия – АКТРИСА.

* * *

Мои дорогие читатели, я сильно мучаюсь и думаю, что вам рассказать, как можно передать все свои ощущения за всю жизнь? Как можно рассчитать, продумать, что вам интересно? Мне порой кажется, что вам совсем неинтересно про меня читать. Хотя мне со всех сторон говорят, что надо написать книгу. Как вычленить то, что было бы вам по сердцу?

Каждый из нас, рождаясь, стремится к какой-то прекрасной, очень светлой красивой жизни. И бывают минуты, когда тебе кажется, что эта жизнь почти вот она, за поворотом, и сейчас откроется. Но вдруг шквал каких-то проблем, и каждому кажется, что его проблемы, его болезни, его беды – самые горькие, самые сильные, самые страшные. А у кого-то их совсем нет.