Рассказы

Стремлянов почтительно поклонился.

— Как здоровье вашей сестры?.. Она премилая девушка! — заметил начальник.

— Благодарю вас! — и Стремлянов незаметно улыбнулся.

Он получил место и выдал остальные пятьсот рублей Рахманову для передачи Полине Александровне.

Старичок-начальник почти ежедневно, при докладе, справлялся о здоровьи его сестры.

Прошло несколько недель.

Раз в кабинет начальника учреждения, в котором служил Стремлянов, влетел начальник другого учреждения, такой же молодящийся старичок, bon-vivant.

— А я за тобой заезжал вчера, но не застал дома, — затараторил пришедший, — мы устроили катанье на тройках, а потом ужин. Какую я новую «звездочку» открыл, не иностранную, а нашу русскую, но красота, грация, свежесть — dИlicieuse! — причмокнул гость.

— Жаль!.. Я вчера ездил по делу. C'est enneux.

— Не жалей! Не скрою: познакомлю… Ну, и рассмешила же она нас вчера, рассказывая, как она за тысячу рублей разыграла недавно роль сестры одного господина и исходатайствовала ему у какого-то «старого дуралея» место.

Лицо начальника Стремлянова вытянулось.

— Она блондинка? — спросил он.

— Настоящая!

— На левой стороне шейки родимое пятно?

— А ты почем знаешь?

— Так… я слышал, — процедил тот сквозь зубы.

Приятели расстались.

С тех пор начальство никогда не справлялось у Стремлянова о здоровье его сестры.

ДВА МУНДШТУКА Очерк из канцелярской жизни

У канцелярского чиновника Петра Сергеевича Пальчикова после одного из двадцати чисел появился янтарный мундштук.

Мундштук был хороший, довольно большой и отделанный в серебро.

Петр Сергеевич с важностью вынул его перед товарищами из футляра и, вставив папироску, закурил, пока просыхала написанная им страница.

Товарищи полюбопытствовали.

— Настоящий молочный янтарь: пять рублей заплатил, — ораторствовал Пальчиков.

У некоторых из чиновников разгорелись от зависти глаза; но особенно появление у Пальчикова мундштука повлияло на его приятеля, канцелярского служителя Ивана Ивановича Ягодина.

Он положительно заскрипел зубами.

Надо сказать, что несмотря на то, что Ягодин с Пальчиковым были приятели, они, вместе с тем, были страшными соперниками, но соперничество их стояло, впрочем, исключительно на почве туалета. Приобретет ли себе Пальчиков новую жилетку — глядь, и у Ягодина появляется новая жилетка; появится ли у Ягодина булавка в галстуке или новый брелок на цепочке кастрюльного золота — смотришь, на другой же день такою же, если не лучшею, вещью щеголяет Пальчиков. Соперничество это доставляло им порой дни, проводимые на сухоедении, но все-таки продолжалось. Часто они в душе злились друг на друга, но все же были приятелями.

Понятно, что появление у Пальчикова такого дорогого мундштука поразило в самое сердце Ягодина.

— Лучше, вероятно, и нет, а если есть, то баснословно дороги, — думал про себя Ягодин, рассматривая мундштук приятеля.

К столу подошел столоначальник Анисим Петрович.

— Хорош, — глубокомысленно произнесло ближайшее начальство, — но если бы такого размера был весь пенковый, то было бы лучше.

— Вы говорите, Анисим Петрович, пенковый лучше? — воззрился на него Ягодин.

— Да, пенковый не в пример лучше и дешевле; но если его хорошенько обкурить, то больших денег он стоит, — решил Анисим Петрович.

У Ягодина отлегло от сердца.

— И долго его обкуривать надо? — продолжал он приставать к Анисиму Петровичу.

— Солдатам дают, обыкновенно, обкуривать; за полтинник на водку в месяц чернее угля сделает; табак-то крепкий, махорку курят.

— Но почему же так обкуренные пенковые мундштуки ценятся, что лучше и янтарного? — вступился, обидевшись за свой мундштук, Пальчиков.

— А потому, что из обкуренного пенкового мундштука дым мягче, да, кроме того, он крепче железа делается, хоть об камень, что есть силы, бросай — не разобьется.

— Да ведь и янтарный… — пробовал заступиться Пальчиков.

— Янтарный, да не такой! Который не бьется — не пять, а пятьдесят, может, стоить. Да ты попробуй об пол ударить, — поглядев, решило начальство и отошло.

Пальчиков ударить об пол не попробовал, но как бы обидевшись за мундштук, бережно уложил его в футляр и спрятал в карман.

— Сегодня же куплю себе пенковый; куда ни шло, трешник истрачу, недельку в кухмистерскую не похожу и баста! — решил Ягодин.

Чиновники принялись за прерванные занятия.

— Где бы получше мне пенковый мундштук приобресть? — спросил, по окончании присутствия, Ягодин у Анисима Петровича.

— А на какую цену?

— Рубля на три.

— Можно; пойдем, покажу — мне мимо, а, пожалуй, и выберу, — я в этом толк знаю…

— Сделайте одолжение…

Анисим Петрович с Ягодиным отправились в табачный магазин, где, после долгого выбора, купили пенковый мундштук за три рубля пятьдесят копеек.

— Куда ни шло — еще денька два не поем, — решил мысленно Ягодин, видя, что торговец не уступает из четырех рублей более полтинника.

Мундштук был куплен. Он был молочного цвета, с небольшим янтарем, в футляре, отделанным внутри красным атласом.

Поблагодарив Анисима Петровича, Ягодин со своей драгоценной ношей отправился домой.

Он жил на Сенной площади, в комнате от съемщицы.