Рассказы

Ему показалось, за дверью музыка, открывая дверь – да, и полутьма, по углам задрапированные лампочки и густой, какой-то коричневый запах. Алик шагнул и вкрадчиво:

– Здравствуйте, я Снусмумрик…

Сначала ему показалось, что в комнате никого. Потом под светильниками, обёрнутыми в разноцветную ткань, зашевелились фигуры. Шесть человек – тоже закутанные, как и светильники. С ног до головы. Причудливые, довольно неуклюжие наряды из полупрозрачного цветного тюля скрывали и волосы, и лица, и руки.

– Я Снусмумрик, – повторил Алик машинально, пытаясь с достоинством переварить ситуацию.

Внезапно трое из этих, как бы поймав и почувствовав музыку, двинулись, пританцовывая, к центру комнаты. Это было явно какое-то представление, подготовленный заранее танец, может быть, даже с расчётом на его участие. Алик решил просто молча посмотреть, подождать. Наблюдая, он быстро понял, что трое танцующих – это женщины, а оставшиеся у стен, скорее всего, мужчины.

Танец был немудрёным, поставленным наскоро. Костюмы у танцовщиц – оранжевый, зелёный и фиолетовый – выдуманы и исполнены то ли безумным, то ли пьяным костюмером. Но всё же зрелище не лишено было очарования – Алик опустил мешок с подарками на пол.

Вдруг фиолетовая танцовщица приблизилась и заизвивалась змеёй у его плеча. Алик вдруг чуть не задохнулся: он понял, что этот странный запах, похожий на дикие индийские благовония, идёт от неё, от фиолетовой.

Из-под полупрозрачной ткани выскочила рука в фиолетовой же перчатке и потянула Алика за рукав яркой курточки, вовлекая в танец, привлекая.

Ну ладно же, я не против, – мужественно переиграл свой праздничный сценарий Алик и, не выпуская изо рта трубки Снусмумрика, обнял фиолетовую за талию, пошёл вливаться в танец.

Минута – и она его оставила, перекинула своей зелёной подруге. Он снова не сопротивлялся, схватил, прижал, с облегчением перепадая из дурманящего облака духов в какое-то новое облако. И вдруг показалось, что музыка знакомая – почему он этого сразу не понял? И недовылепившийся образ: лестница, и чувство кисловатой неопределённости – как бывало с ним раньше. И прогулки с собакой под какими-то окнами, и пропущенные пары актёрского мастерства, и тысячи хрипящих ворон в сиреневом парке, и долгий, потный поцелуй в театральном гриме. Он попытался сжать, потом отпустить плечо своей зелёной партнёрши, и опять посыпалось: яблоки, кожаная куртка, день рождения с пирогом в лифте… Господи, стоп.

Алик замер и так резко дёрнул девушку, что она вскрикнула.

– Тихо, – сказал он, как выдохнул.

Музыка продолжалась, но танец сбился, сломался.

За спиной у него кто-то хихикнул, и он точно узнал голос. Резко, обиженно – почти ударил – сорвал зелёную тряпку с её лица:

– Маска, я тебя знаю.

Вся красная от духоты и танца, смущённая Юляша, старалась прогнать дурацкую улыбку, подтыкала неловкой ладонью размочаленную причёску.

– С наступающим тебя, Снусмумрик, – уже не таясь зазвенела за плечом фиолетовая Яна.

– Вот так мы умеем, – поскакал ему навстречу от стены Антон, освобождаясь на ходу от красной маскировки.

Алику хотелось плакать:

– Пошли вы к чёрту, друзья.

И ещё хотелось ругаться, но при Юляше и Лене он постеснялся. Его потащили под руки в другую комнату, усадили за накрытый стол и заставили провожать старый год и радоваться.

Внутри, в груди и в животе очень щекотало, он и правда, кажется, был чему-то рад, хоть и понимал, что всё нелепо и неправильно.

Юляша зачем-то села рядом и, кажется, собиралась о чём-то спросить его, Алик видел, как она смущается и тянет, а он как будто падал и всё терял, он не в своей…

– Постойте, – не в своей тарелке.

Кто-то притих, некоторые продолжали нарочито шумно.

– Я же получил деньги, – сказал Алик, вставая, и тут уж притихли. – Я получил деньги за этот вечер, и я буду работать.

Он выскочил из-за стола, метнулся в поисках своего мешка, нашёл только выроненную трубку, опять чуть не выругался.

– Я Снусмумрик из далёкой страны Финляндии, я приехал, чтобы провести этот праздник…

– Алик…

– С вами. Тут мой друг Муми-Тролль прислал вам подарки, – он судорожно пытался понять, где же остался мешок – в той комнате или.

– Аль, выпей лучше и отдохни, – умиротворяющее-размягчающе протянула Яна.

Он снова сел, болезненно щурясь. Все красивые слова, которые он придумал и выучил, остались, видно, в мешке, или там, за порогом этого бардака. Вот только гармошка!

Алик выхватил из кармана курточки губную гармошку и взахлёб заиграл первое, что пришлось. Ребята угрюмо переглядывались. Антон выполз со своего места с двумя рюмками и двинулся к Алику вокруг стола:

– Да выключись ты уже. Расслабься, брат.

Тот, соображая всё хуже, швырнул гармошку на стол, что-то непразднично звякнуло.

– Ах, вам не нравится моя музыка? Тогда давайте поиграем. Я приготовил для вас множество интересных игр.

Они смотрели на него с недоумением, с жалостью, девчонки – виновато.

– Завтра же я верну вам все деньги, извините. Что испортил весь праздник, – ему самому показалось, что в эту минуту он пришёл в себя. Откуда-то пришёл, наконец-то перестал видеть окружающее как бы издалека.