Рассказы, эссе, философские этюды

По вечерам после ужина нам разрешали смотреть часика полтора телевизор в той же столовой прежде, чем рассовать опять по камерам. У уголовников есть свои предпочтительности в телевизионных передачах. Есть они и у всех прочих. Но у прочих они варьируются от человека к человеку. У уголовников спектр предпочтительности узок. Все они любят детективы, где много экшн. Я помню уже в тюрьме-тюрьме, где состав был гораздо более крупнокалиберный, чем в тюрьме до суда, когда должен был идти фильм об ограблении банка, места в зале, то бишь в столовой, были заполнены все  за час до начала. В первых двух рядах с местами бронированными для крупных калибров произошли необычные перестановки и несколько специалистов по ограблению банков, уступающих по калибру хозяевам бронированных мест, были туда специально допущены. Зато фильм шел в сопровождении высоко профессионального комментария: «Дурак! Как он отключает эту систему сигнализации. Я это делаю так.». «Идиот, он что собирается автогеном резать сейф фирмы «Сникерс»?» А  новости, политические комментарии,  научпоповские фильмы уголовники дружно не любят. А уж если кто-нибудь включит и оставит программe с симфоническим оркестром или оперой, его могут просто побить

     В тот вечер шел какой-то детектив. Вдруг Лугаси, который сидел в первом ряду, задрав ноги на спинку специально поставленного перед собой стула, встал, подошел к телевизору и переключил его на какую-то нудьгу про советский лунный трактор или еще что-то в этом роде. В зале раздался дружный вой и улюлюканье. Замечу для точности, что Софер во имя своей игры телевизор вместе со всеми  не смотрел, а других крупных калибров в то время в нашем отделении не было. Лугаси встал еще раз, повернулся к залу и сказал, вернее исполнил с великолепно  блатными растяжками, гнусавостью и невнятными окончаниями: «Ну-у, кто недоволе..?» И все заткнулись.

   Этот приемчик называется на израйльском блатном жаргоне «ециа». В дословном переводе означает «выход». Но как и в русском языке «выход» может употребляться  в смысле  выхода артиста на сцену, выступления,  так и блатное «ециа» означает выступление в строго определенном жанре. Выступление, цель которого подавить противника, размазать его по стенке не прикладая рук. Текст выступления не играет большой роли, главное исполнение. Лугаси исполнял великолепно. Можно сказать в нем пропадал великий актер. Актер посредственный воспользовался бы при этом аксессуарами: украсил бы себя какими- нибудь железяками, в руке держал бы нож или хотя бы ножку от стула. На Лугаси и в руках его не было ничего. Но завороженный зритель видел блатной окурок прилипший к противно отквашенной нижней губе, видел цепер в небрежно свисающей правой руке его и осколок бутылочного стекла в  полусогнутой левой. Вот что значит хорошее «ециа». Большой авторитет – это не только сила мужество и умение драться, это еще много других качеств, включая харизму, психологию и артистизм не в последнюю очередь.

   Так вот, уязвимость людей моего типа в тюрьме (и на воле тоже) гораздо более связана не с неумением или нежеланием драться, а с неумением – нежеланием делать «ециа» и не владением огромным арсеналом других подобных приемчиков. Но Лугаси не учил меня всему этому. Да если бы и учил, толку было бы мало. И дело не только в том , что у меня нет природной предрасположенности к таким вещам. Лугаси тоже по природе не выраженный уголовный тип, но выучился. Да и в моей природе нашлось бы чего-нибудь, отправляясь  от чего можно было бы выковать такие техники. За время моей отсидки мне пришлось исполнить несколько весьма недурных «ециа». Но ни одно из них не было исполнено по сознательному решению. Все они исполнялись, когда я был чем-нибудь глубоко взволнован, чем-то не имеющим никакого отношения к предмету «ециа», который меня на этом фоне волновал как раз очень мало. Все они исполнялись бессознательно, нечаянно и лишь потом осознавались. Одно такое «ециа! было у меня, кстати, в этой же камере.

   К нам поселили одного парня, переведенного из другого отделения за драку на ножах с тремя грузинами, в которой он порезал всех троих, сам оставшись невредим. Звали его Давид эль Арс. Давид – это было его настоящее имя, эль Арс – кличка, причем обидная. «Арс» - на литературном иврите это яд, но на жаргоне, понятном, впрочем, каждому израильтянину,, это означает того, кто пасет девочек, проституток и тем себе зарабатывает на жизнь. Профессия эта не пользуется почтением в Израйле, да, наверное и во всем мире, не только у приличной публики, но и в уголовной среде. Давид «котом» не был и никакого отношения к этому не имел, а кличку свою получил за то , что жена его давала всем направо и налево, а у него не хватало характера ее бросить. Несмотря на эту слабость, он был железный боец, кинжальщик, и эта характеристика на него вместе с описанием его последней драки поступила к нам в камеру еще до появления его самого.