Рассказы и повести

– Похоже,– подтвердил следователь.– Так сказать, упрощенный вариант. Между прочим, я читал, что в кинг любил играть Немирович-Данченко. Тот самый знаменитый, который вместе со Станиславским основал МХАТ… Так вот, дружба Филатовых и Карцевых рухнула в один день… Как-то Филатовы задержались у Карцевых дольше обычного. Л после их ухода Анна Викентьевна обнаружила, что у нее пропало кольцо с рубином. Не очень дорогое, но все же – золото, камешек… Подозрение пало на Филатова. Тот был неравнодушен к драгоценностям… Пивное, эти подозрения матери очень искусно подогревал Виталий Васильевич… А вскоре выяснилось, что это кольцо продал сам Карцев. Не хватало на коньяк… Скандал! Филатовы к Карцевым больше ни ногой… Анна Викентьевна простила сыну кражу. Она вообще все ему прощала…

– Так, значит, один прецедент был,– сказал я.– Если Карцев украл однажды, мог и во второй…

– Да,– согласился Оболенцев.– Я рассуждал точно так же… Окончательно мои сомнения рассеялись, когда я ознакомился в Кирове с делом Лихачевой. Ее защиту вел Карцев. Эта самая Лихачева ходила по домам с дочкой и грудным ребенком на руках. То воды попросит, то еще чего придумает. А в это время ее дочь – по возрасту, как Йошка – совершала мелкие кражи… Карцев, разумеется, вспомнил о деле Лихачевой, когда на его пороге появилась Земфира… Ведь после того, как он прочитал завещание матери, мысли его все время крутились вокруг вопроса: как сделать, чтобы колье не ушло в музей… А тут, представляете,– цыганка! Вот тогда, я думаю, Карцева и осенило! События, по его мнению, складывались как нельзя удачней, и он решил использовать их…

– Вы уже допросили Карцева?– спросил я.

– Понимаете ли, Захар Петрович, я возвратился из Кирова только вчера. Вечером пошел к Карцеву. Он пьян. Какой уж тут допрос. А потом подумал: может, это и к лучшему? Найдем колье – Карцеву деваться будет некуда… Санкцию на обыск у Бруева дадите?

– Разумеется,– ответил я.– И просьба: о результатах обыска тут же сообщите мне.

– Непременно, Захар Петрович,– пообещал Оболенцев.

Следователь позвонил буквально через сорок минут.

– Обыск не понадобился,– сказал он.– Бруев повез нас на дачу и без всякого отпирательства отдал колье. И еще возмущался: Виталий Васильевич такой культурный, благородный человек, а подсунул ему ворованную вещь… Мы оформили изъятие как положено.

А еще через полчаса колье уже лежало на моем столе. Я не большой знаток и ценитель женских украшений. Но вещь была прекрасная, слов нет. Десятка полтора бриллиантов в оправе из платины сверкали таинственно и притягивающе. Но особенно завораживали подвески – три крупных изумруда – каждый в половину спичечного коробка – строгой огранки (впоследствии я узнал: такая огранка называется багет). Оправлены они были в золото. Их глубокий сочный цвет словно излучал спокойствие лесов и полей.

Вскоре в прокуратуру доставили Карцева.

Виталия Васильевича было не узнать: старик стариком. Запавшие, потускневшие глаза, дряблые, с нездоровым синеватым отливом щеки. Руки дрожали – явный результат пьянства.

Он даже не пытался изворачиваться, лгать. Только спросил, как Оболенцеву удалось разоблачить его.

– Я ознакомился с делом Лихачевой, у которой вы были адвокатом,– ответил следователь.– Выражаясь литературно, вы решили использовать тот же самый сюжет… Знаете, что вас подвело?

– Буду весьма признателен, если вы скажете.

– Стереотипность мышления.

– Вы правы, Геннадий Андреевич,– согласно кивнул Карцев.– И еще я недооценил вас. Поверьте, говорю это не для того, чтобы вымолить снисхождение…

Он подписал протокол допроса без всяких замечаний и попросил выполнить его единственную просьбу: по возможности скрыть от Анны Викентьевны истинного похитителя колье.

Посоветовавшись с Оболенцевым (конечно, в отсутствие Карцева), мы решили пощадить старую женщину. Действительно, человеку восемьдесят три года, только что перенесла кровоизлияние в мозг. Выдержит ли она такой удар, трудно сказать…

Осталось провести опознание колье и передать его Карцевой.

Анну Викентьевну несколько дней назад выписали из больницы, и она находилась дома. Оболенцев поехал за ней на машине. Старушка выглядела на удивление бодро. Когда следователь сообщил ей, что похищенная драгоценность найдена (а сын поставил мать в известность об исчезновении колье, скрыв, естественно, правду, кто вор), Карцева страшно обрадовалась.

– Надо немедленно передать его в руки государства! – сказала она.– Представляете, какая была бы потеря для общества, если бы вора не отыскали? Это ведь национальное достояние!… Везите меня в прокуратуру!

По дороге она пыталась выяснить у следователя, кто тот негодяй, который покусился на народное добро. Оболенцеву пришлось приложить немало усилий, чтобы уйти от ответа. К счастью, Карцева очень скоро охладела к этому вопросу и увлеклась рассказом об истории колье. Следователю пришлось выслушать ее в третий раз.

Опознание провели в моем кабинете. Когда ушли понятые, я спросил у Анны Викентьевны, как она не боялась держать у себя такую драгоценность.