Рассказы и воспоминания

   -- Иван Васильевич! Душечка! Простите меня! Вед как они ко мне лезут! Иван Васильевич, простите, я не буду! умолял Рудиш, но слезы душили его, он не мог говорить...

   -- В карцер! В карцер! -- настойчиво повторял Иван Васильевич.

   Рудиш никогда до сих пор не сидел. в карцере и никогда, вероятно, не ожидал туда попасть. Ои пришел в отчаяние.

   -- Иван Васильевич! Миленький! Простите меня! -- жалобно умолял он инспектора и крепко обнял его за толстую ногу.

   -- Нет! Нет! Никакой пощады! В карцер! Тит, возьми его!

   Рудиш стал визжат от страха. Тит оторвал его от ноги инспектора и потащил в карцер. Но Рудиш упирался и все молил Ивана Васильевича простить его. Тит взял его на руки и унес. Его не стало слышно.

   -- Усаживаться! -- крикнул на нас Иван Васильевич и грузными шагами пошел в канцелярию.

   Я до сих пор слышу этот умоляющий крик несчастного Рудиша! Ну, как можно было не простить его тогда?!

IV.

   Впрочем, может быть, так было лучше...

   После этого крика мне стало жаль Рудиша. Я вдруг увидел, что несчастного мальчика обижали все... Никто за него никогда не заступится, и теперь из-за меня его наказали! Да как наказали! ,

   Совесть заговорила у меня. Мне захотелось попросить извинения у Рудиша или сделать ему что-нибудь доброе.

   Во время большой перемены я побежал в раздевальную залу, где был карцер. В углу залы была построена темная деревянная будочка. Только в дверях было сделано небольшое отверстие вместо окна. Это и был карцер. Когда я пришел в раздевальню, то там было уже много учеников из разных классов. Все они толпились около карцера н чему-то смеялись. Оказалось, что Рудиш никому не позволял подойти к окну. Он стащил с себя сапог, и всякого, кто заглядывал к нему в оконце, бил сапогом. Это всех очень смешило. В карцер стали бросать бумажки, корки, остатки колбасы.

   Нельзя мне было подойти к окну. А мне непременно хотелось повидаться сегодня же с Рудишем. Когда начался следующий урок, я придумал попросится выйти. Учитель меня отпустил, и я побежал в раздевальную, достал свой завтрак и на цыпочках подошел к карцеру.

   Теперь здесь не было никого. Все было тихо. я осторожно заглянул в окно карцера и увидел Рудиша. Он лежал на животе на полу, склонив голову на руки, и тихо плакал. В одной руке он все еще держал свой сапог.

   -- Рудиш! -- позвал я его потихоньку.

   Он вдруг вскочил и размахнулся на меня сапогом. Еели бы я не отскочил, он бы ударил меия в лицо. Ух, как сверкали его глаза, как он меня ненавидел!

   -- Рудиш, голубчик, не сердись на меня! Ну, извини меня! Ведь, ты меня тоже побил!

   -- Ну, давай помиримся! Вот тебе мой завтрак! -- говорил я ему.

   Вдруг Рудиш бросил сапог и заплакал.

   -- Убирайтесь вы все от меня! Вы все злые, я отсюда уйду! Я не могу больше!

   И он опять улегся на пол в карцере.

   -- Перестань, Рудиш! Слышишь? Ну, давай подружимся! Я теперь за тебя буду заступаться! -Слышишь? На завтрак!

   Я опустил в оконце Рудишу свой кусок хлеба с сыром и убежал в класс.

   С этих пор мы с Рудишем подружились, и ему стало жить легче между нами. Все помнили, как он ужасно плакал перед Иван Васильевичем, и перестали безжалостно издеваться над ним. Его жалели, хотя об этом никто не говорил. Одного ему не могли простить, -- это того, что он был рыжий! Так он навсегда и остался под названием "ры- жий!"

V.

   На масленицу в нашей гимназии устраивали литературно-музыкальное утро. К этому дню готовились заранее. Выбирали учеников, которые могут хорошо читать стихи, или играть на каком-нибудь инструменте. Гимназический хор разучивал новые песни. Нам всегда было очень весело в ожидании этого праздника. Всех .нас заставляли читать стихи, и это бывало очень смешно! Некоторые читали так дурно, что и мы все, и сам учитель, не могли не хохотать. Удаляли одного, заставляли читать другого, и всем было очень весело.

   Во время большой перемены входил в класс наш надзиратель и заявлял:

   -- Певчие, идите наверх!

   И все участвовавшие в хоре стремглав бежали наверх, в гимназическую залу. Там uже собирались на репетицию, являлся наш регент со скрипкой, один из старших гимназистов садился к роялю, чтобы аккомпанировать. В ожидании начала урока мы бегали по залу и скользили по гладкому паркету. Но вот регент хлопает в ладоши и кричит:

   -- Начнем, господа!

   Мы становимся вокруг рояля, разбираем ноты, и урок начинается.

   За несколько дней до концерта были отпечатаны афиши. Тогда мы неожиданно узнали, что наш товарищ, Рудиш, будет играть на скрипке.

   -- Рыжий? Ты будешь играть на скрипке?.. Рыжик, разве ты умеешь играть на скрипке? -- приставали к Рудишу со всех сторон.

   Оказалось, что Рудиш с малых лет учится музыке и играет на скрипке очень хорошо.

   Нас всех это удивило, и мы с любопытством смотрели на него.